Ольга Сольви

Вечеринка в ритме анапест

Вечеринка в ритме анапест

Где Анапест Хореевич Ямб?

Заходите скорее вы к нам!

Амфибрахий, Спондей, все сюда!

Ну и Дактиль. Ведь он же звезда.

Вечеринка на белом листе…

Потрясающие фуэте!

Карандаш и поэта перо.

Вот и рифму примчало метро.

Запыхалась, огня подлила,

Вдохновенья немного дала,

Разместила всех в ряд по местам,

Придиралась ко всяким словам,

Но потом, успокоившись чуть,

Прилегла в уголке отдохнуть.

И тогда Амфибрахий и Ямб

Собрались уходить по домам.

Все друзья разошлись в тишине,

Бережливо накинув кашне

На уставшую рифму, чтоб впредь

Им не раз удалось пошуметь.

Вспоминая зимы

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали.

Василий Жуковский

Прекрасные русские сказки

Доныне живут в деревнях.

И счастью легко там подкрасться,

Где тайнами воздух пропах.

Там валенки в Святки бросают,

Надеясь на встречу с судьбой.

Гадают о сказочном рае,

Пугая густой темнотой.

Жених из зеркал выскользая,

До страху доводит девчат.

И по́лнится вновь кладовая,

Где дивные притчи стоят.

Там в печке искрится полено,

А детство живет до сих пор.

И в памяти так это ценно,

Как добрый и чу́дный фольклор.

Слово

Когда невзгоды и утраты

Кольцо сжимают до нуля,

А в сердце яростным стигматом

Вскипает боль, огнем сверля,

Глоток воды кристально-чистой

Мне слово русское дает.

И оживает пепел листьев,

И холодом смиряет лед.

Палитра слов творит картины,

А запах книг милей духов.

Листы белеют так невинно

Среди бывалых храбрецов…

Тогда, меж классики рубинов,

Багаж немного распоров,

С восторгом гибну под лавиной

Несозданных еще стихов.

Сказка зимы

Снег. Сугробы. Холод. Лед.

В зимнем сне стремлюсь в полет:

Радость, счастье впереди.

Жизнь, меня не подведи!

Будем вместе мы с тобой

Охранять судьбы покой.

Что́, мороз? Горючих слез

Вновь немало набралось?

Ну и ладно… Не вперво́й

Нам дорогою земной

Шлепать долго до весны,

До прозрачной глубины

Памяти и синевы,

Что молчаньем скреплены́.

Там сосулек голыши

Барабанят: «Докажи

Право жить опять весной.

Снова дом себе построй,

Начинай по-новой быть

И тянуть Вселенной нить!»

«Нет, спасибо, уж не мне

Плакать о былой войне.

Я устала. И теперь…

Закрываю тихо дверь».

О сказанном в углу

И упало каменное слово

На мою еще живую грудь.

А. Ахматова

Негромко и не для чужих

Слетело слово потихоньку.

Но сердца ритм вдруг так затих…

А рану бередит гребенкой.

Пока еще переживу?!

Пусть кровь течет рекой ночами.

Всё то, что вижу наяву, –

Лишь факты, что всегда упрямы.

Не верю! Верить не хочу

В слова, как смерть, кувалдой бьющих.

И снова и опять плачу́

За фразу, что меня расплющит.

Предать легко: соврать, казнить

Живую душу лишь словами.

Но как же хочется завыть

Перед предательства цунами!

В городском лесу

Околдованы дрёмой пушистой

И закованы холодом здесь…

Как дорогу мне к жизни расчистить

Через этот погибельный лес?

И горят ледяные деревья

От завистливых взглядов опять.

О рассеянном в прах поколеньи

Кто же будет теперь вспоминать?

Мы уйдем незаметно и тихо.

И никто пусть не плачет по нам!

Чтобы ложь неприглядная стихла,

Я подарки всем близким раздам:

Кому — сердце, кому — свою память,

Фотографий забытых штрихи…

Вдруг тихонечко лед начнет таять,

И сознанье не будет глухим?

Незаметной тропой поскорее

Мне из леса домой бы уйти,

Но горит бурелом, леденяя,

И предательство ждет на пути.

Никого не сужу и не пла́чу.

Мое прошлое, ярче гори!

Я, конечно, возьму твою сдачу,

Но оставь мне… хоть на сухари!

Пусть не будет им трудно, кто предал,

И клянется в любви мне теперь,

И “душевным” фальшивым куплетом

Закрывает из прежнего дверь!

Потихоньку. Скрипучим из снега

Накрывает покров, как и встарь…

Что души моей тайным побегом

Не заметь меня и не ударь!

Адское облако

Облако тьмы опустилось, пленя,

Холодом мрака захороня.

Сердце затихло, в бессилье стуча.

Ярко блеснул топор палача.

Рубит и бьет по ушедшим годам

Кровью по нервам — колоколам.

Снова плачу́ и за грязь, и за свет –

Жизни моей университет.

Вновь каменею и плачу без слез

До пересохших в горле желез,

До откровения в черной ночи…

Месса «Инферно» гулко звучит.

Зверски пирует опять саранча.

И над судьбой моей хохоча,

Бездна записывает номера

Пулей из старого серебра.

Холодный гранит

Уход навсегда — это тяжкое бремя,

С которым живущим идти.

Не лечит никак скоротечное время,

Хоть вёрсты летят на пути.

Другие дома, города, поколенья,

Но я тебя помню до слёз.

Ночные лучи, звездно-легкие тени

Опять привечать довелось.

Притихшая память не бьет уж наотмашь,

Лишь только тоскою саднит.

И я выхожу из жестокого шторма

Туда, где холодный гранит.

Гибель сына

Она стояла у ворот

И долго-долго вдаль глядела.

И начал говорить народ:

«Везут безды́ханное тело»!

Душа в печали замерла…

В мгновенье жизнь остановилась.

А горе жестко, как всегда,

На «до» и «после» разделило

Года до гибели его

И после смерти безвреме́нной.

Вдруг небо сделалось мертво́,

Угасло солнце постепенно…

Ее любимый сын погиб

От рук кровавого злодея.

Уж нет рыданий, только хрип,

И сердце в боли каменеет.

Война проклятая идёт

И жатву скорби собирает.

Там ад свои сюжеты шьёт,

И рай ворота открывает.

А соловьи поют все также

«Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,

Пусть солдаты немного поспят».

Алексей Фатьянов

Как будто в хрупкий сон вхожу.

Боюсь спугнуть вновь память — фею,

Мою царицу, госпожу,

Перед которой я немею.

Прошу ее: позволь забыть

Походы, горести, потери!

Но прошлого не рвется нить,

И боль ночную не измерить.

Вновь друг живой мне руку жмёт,

Растяжка больше не взрывает.

Зачем нам новый смерти счёт?

Мы все вернемся скоро, в мае…

Порог