Сергей Васильев

Голем Кулебяка

Кряжистый матёрый полусотник с обманчиво забавным прозвищем Муха с тяжёлым вздохом проговорил:

— Ну здравствуй, добрый молодец Никита, по прозвищу Лис. Князь передал, что пришлёт на нашу дальнюю западную заставу лучшего умельца по нашей беде. Но я, признаюсь, ждал богатыря удалого. А то колдун наш стар совсем стал, на покой удалился, а он уж умел и ржавчину напускать на железных големов, и дрожь скал на каменных, и дождь на глиняных, и огонь на деревянных. А вместо него вчера прислали внучку его, красну девицу, которая просит её Мышкой называть, потому что в колдовстве неискусна, только блины печёт лучше всех.

Все посмотрели на порозовевшую очень скромную и застенчивую Мышку с тарелкой самых вкусных в нашем княжестве, а значит и на свете, блинов.

Я улыбнулся и пояснил:

— Мышку князь по моей просьбе прислал, но никто не должен знать, что она в боевом колдовстве не очень. Всем сказано и разболтано, что внучка старого чародея превзошла деда в его умениях. Ну а то что в блинах, так это мы никому не говорим. Но даже не врём, ведь её дед тоже любит блины печь. И не только блины, а и кулебяки, и другие пироги, а всё это Мышка умеет готовить куда лучше деда. И любит радовать блинами и пирогами славных бойцов и добрых людей.

Румяная девица-красавица негромко добавила:

— Я ещё всяких мелких зверушек люблю, и птичек. Могу управлять ими, от ларей с припасами отваживать, чтобы не озоровали и не попадались в лапки кошкам. И Лис сказал, что это моё колдовство здесь пригодится.

— Так это твои лисьи проделки? — удивился ловкий и быстрый лучник и разведчик Заяц, с удовольствием прожевав блин.

— Мои. И не только эти, — усмехнулся я. — По дороге сюда я разболтался в таверне, в которой как раз отдыхало и посольство западного короля, возвращающееся с очередных неудачных переговоров с нашим князем. Сердитые они были, что княже их угроз не испугался, даже грозились, что через месяц опять голема король на нас нашлёт, чтобы лютовал значит. Ну а я выболтал, что новая колдунья Мышка куда сильнее деда и гораздо быстрее него одолеет чудище. Но я ещё якобы по простоте рассказал, что на юге на нас басурмане чудо-юдо Муку насылали, и вот там тяжело нам пришлось. Потому что сделано оно было из плотно утрамбованной муки, и его прозвище оправдалось и в смысле того, из чего сотворили его, и в смысле, что намучились мы с ним. Ну нет у нас колдунов и чар против такого материала. А ещё я болтал, что оружие отличное везу, новое, зачарованное.

— А привёз топоры плотницкие, — хохотнул лучший боец среди дружинников заставы Волк, снимая фартук, в котором помогал печь пироги.

— Не только топоры, а и другой плотницкий инструмент, — пояснил я. — И знаю, что вы не только бойцы отличные, но и мастера хорошие, и руки у вас из плеч растут. Так что сейчас лучших на свете блинов покушаем, и за работу! Месяц у нас есть.

— Неужто стену перед Малиновым мостом будем строить? — удивился здоровенный дружинник Лягва, прозванный так потому, что ездил с послами в дальние западные страны и рассказывал, что там лягушек едят, а он двух рыцарей поколотил за надменность и наплёл стражникам, что лягушек защищал. — Так мучного голема мы и так одолеем, побегаем перед ним, как обычно, постреляем, поводим по буеракам. Раньше-то колдун их чарами обкладывал, пока не заржавеют или не раскиснут. С деревянными сложнее было, возились пока чары огненной защиты не иссякали. Но раз этот из муки будет…

— Не надо недооценивать западных чародеев, — строго сказал я. — Сам собой никакой голем не развалится. И лучшая пшеничная мука будет надёжно скреплена чарами. А ещё не будем же мы отличным продовольствием разбрасываться? Да и нехорошо это, муку с грязью смешивать. Так что будем недалеко от дороги и заставы строить скрытый лесом терем на курьих ножках. Длинных. Чтобы голем под него зайти мог. А терем на ножках так поставим, чтобы он опуститься мог. Раздавит голема, и сразу амбар с мукой получится.

— А если не полезет под терем этот бяка, твой голем Кулебяка? — хмыкнул Волк, ещё и прозвище заграничному чуду придумав, и даже непростое.

— Полезет. Мы ножки юбкой из горбыля скроем. Ну и рядом ещё обманный дом построим, потом его спалим. Чтобы из-за Малинова моста графьям, рыцарям и чародеям короля было видно, что много бед их голем причинил. Чтобы ещё мучных големов присылали, раз такие они сильные и вредоносные.

***

Через месяц я любовался, как отчаянные дружинники дальней западной заставы привычно и умело, подпуская очень близко и атакуя, вели за собой голема Кулебяку. Которого мы, с лёгкой руки Волка, так прозвали за то, что тоже из муки, ну и для супостатов — будем в болтовне для них о тяжкой битве упирать на часть имени «бяка».

Подвели тяжко топавшего очень широкого голема, ростом втрое выше человека, к трёхэтажному терему с высоченной подклетью. Лучник Заяц забежал в хлипкие, но внушительно выглядевшие ворота, запер их, и выскочил с другой стороны.

Высокую крышу терема украшала башенка с большой деревянной фигурой медведя. И я не по-глупости сказал это сделать с утра до ночи плотничавшим дружинникам. Голова медведя видна с холма на неприятельском берегу, где у них всегда военачальники располагаются и наблюдают за нашей вознёй с очередным големом, и они увидят её обрушение вниз. Я с лучшим разведчиком Зайцем даже ходил за границу, на тот берег реки Крыжовницы, на наблюдательный холм. Сходил бы и один, меня ведь не только за хитрость Лисом прозвали, но полусотник Муха был строг, сказал что я новичок на заставе и местность не знаю, а у него не забалуешь. Даже не подействовал мой довод, что негоже нашего лучшего разведчика от ловли неприятельских соглядатаев отвлекать, ну да и без него один день справились, и ещё одного королевского разведчика в кустах изловили.

Голем с низким яростным рычанием ударил в ворота, вынес их, и с трудом, ещё и наклонившись и