* * *

Для русского человека такое солнце, как в Галлиполи, непривычно жаркое. Хотелось пить, а питьевой воды не хватало. Обмывались в море. От соленой воды кожа только чесалась. Хорошо было только тем, у кого были деньги, причем желательно в валюте или золоте. Турки кое-как терпели русское войско и гражданских эмигрантов, но откровенно презирали и недовольство свое всячески показывали. Но Франция – член Антанты, победитель. И она вместе с Англией диктовала Турции условия. Проиграли османы войну, однако и нажились. Российской империи турки должны были один миллиард четыреста миллионов рублей, причем еще царских, золотых. Но царя, как и империи, уже нет, и османы про долг благополучно забыли.

Большевики, стараясь удержаться у власти, подписывали позорные договоры и прощали долги. Еще в апреле 1916 года по соглашению стран Антанты Российская империя в случае победы должна была получить от Турции область Эрзерума, Трапезунда, Ванна и Битлиса до Черного моря, а также часть Курдистана. По предложению генерала Н. Юденича земли эти следовало заселить казаками с Дона и Кубани. Февральская революция 1917 года изменила ход событий, интересы России Антанта уже не учитывала. А после октябрьского переворота большевики третьего марта подписали с Германией сепаратный мир на позорных условиях. Мало того что Германия получала солидную контрибуцию золотыми и земли, так еще союзник ее – Турция, получала территории. Россия должна была вывести свои войска из Анатолии, Ардагона, Карса и Батуми. Армения и Греция, эти естественные союзники, в договорах не упоминались. Уже 30 октября 1918 года Турция на борту английского броненосца «Агамемнон» подписала акт о капитуляции. Ей достались земли, проливы и прощение долга России.

Лев Троцкий (настоящая фамилия Бронштейн), заключил союз с националистическим правительством Кемаля Ататюрка, началась армянская резня. Грекам, жителям Причерноморья, не удалось создать Понтийскую республику.

Андрей с сыном батареи Иваном несколько месяцев жил вместе с дроздовцами, но ряды их постепенно таяли. У кого были деньги, уезжали в близкие по вере и географически Болгарию и Грецию. Офицеры дивизий ждали, когда вопрос как-то разрешится на самом верху, на уровне командования Белой армии и правительств. Но Франции, за которую воевал большой русский экспедиционный корпус, было плевать на эмигрантов. Единственное, чего смог добиться барон Врангель, так это организованно перевезти дроздовскую дивизию в Болгарию. Но и там рады не были. Куда селить, чем кормить, чем занять десятки тысяч русских? К тому же у них личное оружие и обучены военному делу. Попробуй в случае волнений применить полицию, ни полиция не уцелеет, да и болгарским военным частям достанется. Побаивались и мечтали сплавить куда-нибудь русских.

Андрею самому не нравилась эта неопределенность. Он на чужой земле, царя, которому присягала русская армия как хозяину земли русской, уже нет. И что ему до Болгарии? Она и в Первую, и во Вторую мировую войны была союзницей Германии. Уехал бы сам, да мешали два обстоятельства. Нехватка денег, а честно говоря – их отсутствие. И второе – отсутствие документов.

В России ВЦИК и СНК РСФСР приняли 15 декабря 1921 года декрет, которым лишались права российского гражданства и признавались недействительными документы нескольких категорий лиц:

а) лица, прожившие за границей беспрерывно свыше пяти лет;

б) лица, выехавшие из России после 7 ноября 1917 года без разрешения советской власти;

в) лица, добровольно сражавшиеся против советской власти.

Андрей, как и все белоэмигранты Белой армии, подпадал сразу под два пункта. Стало быть – враг для советской власти, и думать о возвращении не стоит. По крайней мере, в ближайшее время.

Русские, выдавленные из своей страны тремя волнами эмиграции, оказались рассеяны по всему свету. В Европе больше всего приняла Франция – 200 тысяч, в Азии – Турция, 300 тысяч, Китай – 76 тысяч, большинство в Харбине и Нанкине, в Югославии, Чехии, Болгарии, Греции по 30–40 тысяч. А были еще и в США, Финляндии, да кто их тогда считал? Тем не менее наплыв беженцев из большевистской России, а затем и армян из Турции был столь велик, что проблемой озаботилась Лига Наций, предтеча ООН. В 1922 году назначили Верховного комиссара по делам беженцев, которым стал известный ученый Фритьоф Нансен. В 1922 году появился паспорт для бывших россиян и армян из Османской империи, который назвали нансеновским. С ним человек был волен ехать в любую страну мира, являющуюся членом Лиги Наций.

Андрей о нансеновском паспорте не знал. Среди дроздовцев в Болгарии то эпидемия дизентерии, то другие болезни. И он решил как можно скорее покинуть Болгарию и перебраться во Францию. Не только о себе забота была, но еще и об Иване, сыне батареи, аналогично сыну полка. Он Андрею не родной сын, но уж коли взяли в батарею, Андрей чувствовал за него ответственность. К тому же Иван выручил Андрея в бою, застрелив из револьвера красного конника. Да еще и время, проведенное вместе, в лишениях, сблизило их. Иван держался подле Андрея. Андрей в первую очередь к священнику в церковь пошел, не столько помолиться, сколько совета и помощи просить. Общаться сложно. Болгарский язык хоть и похож, да не родной. Да еще и жесты разные, причем полные противоположности, что сначала сбивало с толку. У русских кивок головой означает согласие, а у болгар – отрицание. Согласие у них – как у русских отрицание, головой из стороны в сторону.

Спросил у священника, можно ли выехать из страны, не имея документов? Можно, причем священник подсказал, как лучше сделать.

– Русский? Тогда лучше перебраться во Францию пароходом.

– У меня нет денег и одежды.

– Вместо билета отработаешь на судне кочегаром, сейчас везде не хватает крепких мужских рук. А с одеждой я помогу.

– Я не один, со мной сын, вот такого роста.

Андрей показал.

– И ему подберем. Приходи через неделю.

Андрей пошел бы на подработку и любой работы не погнушался. Но конкуренция велика, почти полк стоит в селе, мужиков избыток.

Священник слово сдержал. Когда Андрей вместе с Иваном пришли в церковь, пришлось померить поношенную, но чистую одежду и удалось подобрать каждому полный набор – обувь, рубашку, пиджак, брюки. Андрей принялся благодарить священника.

– Господь воздаст за добрые дела. Еще дам пятьдесят франков, это во Франции такие деньги. Кто-то на подаянии оставил несколько лет назад. Пригодились чужестранные деньги. Не знаю, много это или мало, пусть они тебе хоть немного помогут.

Позже оказалось – деньги невеликие. Газета в Париже стоила в среднем два франка.

Уговаривать или подбивать других офицеров Андрей не стал. Пока они были армией, служили в одном полку и дивизии, были боевыми побратимами. А сейчас – люди без Родины, апатриды и уже каждый сам по себе. Главный бой в жизни, не с немцами, а со своими, только другими по убеждениям, они проиграли. Отныне дороги каждого расходятся. Кто-то сопьется, другой выйдет в люди, откроет свое дело, некоторые собьются в банды, начнут грабить. Были и такие, кто будет гадить России, ходить через кордон, устраивать диверсии, проводить идеологическую работу. Но Андрей по истории знал, что большевики продержатся долго, их потом и Гитлер с мощной армией не одолеет. И его личный враг – большевики, узурпировавшие власть, а не народ и не страна. Суждено ему жить в изгнании, перетерпит и Ивана воспитает как сына, в русском духе. Хотя чужие языки учить придется, как и чужие привычки.