Все персонажи романа вымышлены, любое их сходство с реально существующими лицами — случайно.

Республика Златогорье и Волчеозерский край являются собирательным образом нескольких регионов Западной Сибири.

Отдельную благодарность автор выражает творческим людям, чьи песни и образы упоминаются в тексте для создания колорита эпохи: СПАСИБО, без вас роман не имел бы вкуса и запаха!

Лето 2010 года

С утра, как обычно, болела голова. Невыносимо трещала. Первая сигарета спасения не принесла, да и горный воздух оказался мертвому припаркой. У крыльца, на вкопанной в землю лавке Глеб закурил вторую — только тут глаза потихоньку открылись, и тиканье в затылке сделалось легким шумом. Теперь умыться, принять пару капель, улыбнуться миру окружающему…

Окружающий мир того стоил! Сопки, кипень тайги да ледяные пики на горизонте. Ни мошки тебе, ни комарика, способных испортить человеку утреннее похмелье! Такой вот уголок Швейцарии на юго-западе Сибири, туристический рай. Забор из тесаных бревен сбит покрепче острожного — от зверя, не от грабителей, — а двухэтажный теремок кемпинга сочится круглый год смолистым янтарем. Пачкает стильные куртки и ветровки зазевавшихся туристов, но рабочему камуфляжу это не страшно. Нагретая кедровая доска кажется спине мягкой, догорающая сигарета пахнет ностальгическим, подзабытым уже. Недешевое, кстати, Sobranie, какого в ближайших селах и улусах не купить. Одно из немногих позволяемых себе «барств». До сих пор позволяемых! Первые полгода в этом Эдеме промелькнули для Глеба быстрее поезда московского метро — прежняя жизнь забывалась, легкие привыкали к кедрово-озоновому коктейлю, да и болячки многие ушли сами собой. Но ненадолго. Такая уж тварь человек, что от хорошего быстро устает. Зачем вот, скажите на милость, квасить теперь в одиночестве? Табаком травиться, чтоб кашлять потом? Не знаете?

Привычка говорить с самим собой и пить в одиночку родилась у него здесь, где из всех собеседников на ближайшую сотню километров — одна молчаливая женщина по имени Айла. Вот и она, кстати:

— Гхлеб! Дрова нету совсем!

Другого от нее не услышишь, пожалуй. Неграмотная пожилая представительница айланского народа — почти коренного для этих мест, повидавшего и скифов, и Чингисхана. За восемь сотен лет потомки монгольских оккупантов зарыли меч войны, вернулись к охоте и скотоводству. Нормально принимали и казаков с крепостями-острогами, и урядников государевых, и красных комиссаров — тайга все стерпит. Конец буйного XX века подарил айланам пресловутый суверенитет, что, по мнению Глеба, не пошло им на пользу. Златогорская автономная область стала республикой, переименована была в Айла-Тау и обзавелась полноценной бюрократической верхушкой, включая парламент и президента. Сам народ, впрочем, к «слугам народа», наводнившим единственный в республике град — столицу Златогорск, — примыкать не спешил, продолжая, в массе своей, населять горы и не отрываясь от природы. Оно и к лучшему.

— Гхлеб, водичка тоже нету! Нести надо!

— Да погоди ты, елки! Мертвого задолбаешь! — проворчал Глеб, заставляя себя встать.

Соревнование в упрямстве с Айлой перспектив лишено изначально — не зря ее Петрович сюда поставил! Костьми старыми ляжет, но порядок на базе будет обеспечен! Для нечастых туристов Айла готовила национальные блюда, себя и Глеба кормила наваристой мясной похлебкой, а для прочего не годилась в силу возраста и вредного характера. Жили как брат с сестрой, охраняя десять соток здешней земли, обнесенных тем самым забором. Глебу большего и не требовалось. Устал от людей еще в прошлой жизни… ладно, не будем о грустном. Глеб отыскал колун, ткнул клавишу раздолбанного китайского «Панасоника», помолился, для порядку, чтобы кассету не зажевало…

…Зачем казаку добрый конь?

Чтоб степь под копытами пела!

Точеный клинок да гармо-онь…

Глеб подпел про баб, которые «…последнее дело», и в походке его заметно прибавилось бодрости. Толстенный сосновый ствол, распиленный еще вчера на чурбаки, ожидал в траве позади терема — чем не фитнес-тренажер?! Сочный бас Шуфутинского сменился хип-хоп-скороговоркой, и топор рухнул на первый чурбан, обратив его в россыпь трескучего золота. Смолой запахло, задором, жизнью. Пошел процесс!

Девушку Глеб увидел на пути к дому, он под завязку нагрузился древесиной и был вполне счастлив. От неожиданности тормознул, чуть не рассыпав поленья.

Откуда она взялась?!!

В Златогорье, конечно, туристам медом намазано, только уровень имущественности у всех разный. Большинство оседает на западе республики, среди хороших трасс и кемпингов, кое-кто проникает глубже — на конях, мотоциклах, пешком. Истинные энтузиасты туризма забредают в совсем медвежьи углы — на таких и рассчитана база, мудро воткнутая Петровичем вдали от благ цивилизации. Опытные люди забредают, знающие тайгу и не привыкшие с ней шутить. Отлично экипированные, с GPS, палатками, оружием. Группой обязательно!

Девушка, украсившая собою столик во дворе базы, на туристку походила, как Ксюша Собчак на борца сумо. Такие фифы тайгу предпочитают наблюдать из окна внедорожника, а поодиночке даже в городской парк не выходят. С этой мыслью Глеб бросил древесину у крыльца, и губы его растянулись в подобии улыбки. Улыбаться надо гостям!

— Утро доброе! Желаете чего?

— Спасибо. — Голос незнакомки оказался низким, с очень даже сексуальной хрипотцой. — Можно мне чаю?

— Без проблем, — кивнул Глеб, отметив попутно легкую ветровку красавицы (пикники на даче — самое оно!), белоснежные кроссовки и того же колеру футболку (приятно для глаз, но непрактично до ужаса). Элегантный рюкзак Columbia висит за спиной, будто хозяйка намерена была сорваться с места. Занятная дама, короче. Перед такой поприличней стоило бы выглядеть, ну да шут с ней — в прошлом, все в прошлом. Точеный клинок да гармонь…

А улыбка его, похоже, не удалась. Никакой ответной реакции!

* * *

Дине было страшно. Страх — как грязь, пачкает лицо и душу, делает голос хриплым и замутняет взгляд. От страха можно бежать вечно — пока сердце не остановится.

И никто не спасет!

План — почти идеальный — казался теперь ерундой, дворцом из песка, где она хотела отсидеться. Расчет на разумность, которой у странных людей нет и быть не может! Волки никогда не бросают след, не устают, не теряют жажды крови…

Бревенчатый терем, скамейка, забор. Два человека: пожилая узкоглазая женщина и мешковатый мужлан «за сорок», заросший щетиной до ворота камуфляжной робы. Неужели здесь все такими становятся?!

— Утро доброе! Желаете чего?

Рожа опухла, но взгляд вроде неплохой. Нет в нем характерной сальности, за которой начинаются всякие там намеки… Боже, да о чем она думает?!