ZERO. Миссия «К»

(mission лат. – поручение)

1

– Чего-то здесь не хватает, – заметил я на совещании в пятницу, – не хватает какой-то завершенности. Все вроде бы не плохо, но не цепляет взгляд. Вы же профессионалы и понимаете, что мы все видим сначала глазами. Я предлагаю в выходные отдохнуть головами, а в понедельник вернуться к разговору. Давайте в выходные отключим мозги и будем просто бездельничать, лениться, а мысли придут сами.

– Если они есть, – заметил Серж.

– Да. Мысли приходят к тому, у кого есть мозги, но всеже, плановая лень – двигатель прогресса. Электромясорубку придумали от лени, чтобы ее не крутить. Может быть это не так, но мне приятно так думать. Все, расходимся до понедельника.

Рабочий день закончился и вскоре офис опустел. Я тоже бездельничал, но не в направлении работы, а ввиду отсутствия задания. Может быть, ничего не было для меня, а может быть мне решили предоставить «отпуск», после очередного задания. В бизнесе был порядок: была дизайнерская студия, и одним из ее направлений был промышленный дизайн, была небольшая торговая компания и арт – салон. Меня, как всегда тянуло к искусству. Художник я был от слова «худо», но чувствовал направления в дизайне, что и требовалось. В общем, финансовая сторона меня не сильно волновала, и денег я от начальства не просил. Стартовый капитал, полученный в начале, приумножил.

Я последним покинул офис и отправился на Монмартр. Там сел на веранде кафе около площади Тертр (PlaceduTertre). Солнце еще было высоко и пригревало, но оно не пробивалось сквозь густую листву деревьев, что росли на площади. Здесь и днем было достаточно народу, а к вечеру к туристам присоединялись парижане. Порой трудно было отследить направление людского потока. Все шли в разных направлениях, кто снизу с улицы Габриель, а кто от Базилики Сакре-Кёр (Basilique du Sacre Coeur). Здесь не было суеты, здесь был истинный Париж. Площадью владели художники. Множество магазинчиков Монмартра ждали своих покупателей, заманивая разнообразием сувениров. Здесь я отдыхал, и даже зимой, когда было прохладно, но зато можно купить жареные каштаны, положенные в кулечки из старых газет. Здесь все были равны. Вообще Монмартр – это место, где можно и нужно забыть дорогие наряды и надеть самую простую одежду. Маленькие кафе пропитаны творческой беспечностью. Мне доставляло удовольствие наблюдать за людьми. Своих соотечественников я узнавал сразу. Мужчин можно было узнать со спины. Меня очень интересовало, где шьют такие брюки, которые всегда висят на ягодицах. Я, даже не слыша разговора, знал, что это русские. Удивительные дизайнеры работали у меня на исторической родине. Давно я там не был, и не мог себе этого позволить. Я нелегал с псевдонимом «Zero», который однажды взял, еще находясь в больнице, в которую попал на чужбине после ранения, и получил предложение уйти на нелегальную работу. Сколько лет прошло? У меня не было близких родственников, и возвращаться я не мог, там меня ничего не держало. И вот я уже несколько лет живу под именем Жан Марше, имею свой бизнес, и выполняю задания, которые мне дают. Бизнес для нелегала дает маневр, свободу действий. Все эти годы я был один. Вел жизнь холостяка. У меня было много знакомых, которые меня знали как француза, и как им казалось, знали обо мне все, кроме одного-единственного: кто я на самом деле. Ностальгии у меня не было, она бывает по людям и по месту, где долго жил. Всего этого у меня не было. Дальние родственники, и город где я жил до окончания школы. Вот и все. Ностальгия иногда посещала меня по желанию побыть в стране, но было нельзя. Я не переживал по прошлому, а значит мог продолжать работу. Если нелегала заедала ностальгия, то надо возвращаться. Меня не смущала моя деятельность; тайная война идет всегда и любая страна, которая заботиться о своих интересах, занимается разведкой. Франция была выбрана изначально, как место, откуда я поехал на свое первое задание, так и осталась местом жительства.

Мимо моего столика прошли англичане. Осторожно ступая по асфальту, они вертели головами, напоминая своей чопорностью индюков. Вид у них был надменный, словно они все это уже видели, и удивить их трудно. Зачем тогда приехали? Надо уметь удивляться этому миру.

Увлеченно рассматривая прохожих, я не сразу заметил, что к моему столику подошел мужчина, и лишь услышав звук отодвигаемого стула, я обернулся. «Минус. Расслабился. Теряю форму. Хотя зачем они мне в эти минусы, я не на задании. Нет, я всегда на задании, даже когда сплю» – подумал я про себя, а на деле изобразил, в общем, не поддельное удивление, от встречи:

– Ты всегда так тихо подходишь? – приветствовал я, присаживающегося рядом мужчину.

– А чем ты так увлекся? Рассматриваешь этих бездельников?

– Ты к ним не справедлив, Николя, – заметил я с улыбкой, – в конце концов, они твой источник дохода, да и мы сейчас не при деле.

Николя был владельцем одного из магазинчиков на Монмартре. Торговал сувенирами, картинами, которые сам отбирал, когда приносили. Иногда брал и плохонькие работы, чтобы помочь художнику продолжать писать, а потом убеждал посетителей, что это искусство. Познакомились мы случайно. Я зашел в его магазин и рассматривал картины. К тому времени у меня был свой салон, и я часто ходил по магазинчикам, отбирая работы. Салоном управляла Элен – мой проводник в этом мире искусства. Я тогда стоял напротив одной из картин, на которой был изображен вечерний Париж, и слышал, что кто-то подошел и встал сзади, но оборачиваться не стал, обернулся только, когда услышал голос:

– Мазня. Подражание.

Передо мной стоял мужчина, среднего роста, полный. Круглое лицо, с чуть отвисшими щеками, напоминало бульдога. Волосы на голове были скорее воспоминанием о буйной шевелюре, и остались только самые преданные приверженцы его головы. Живот свисал поверх брюк.

– Вы не отпугнете своего покупателя, таким образом?

– Откуда вы знаете, что я продавец?

– По глазам. Да и покупатель не будет говорить подобное незнакомому человеку, иначе рискует быть выкинутым из магазина.

– Верно, но вы все равно не купите.

– Откуда знаете?

– Давно стою у прилавка и научился узнавать покупателя. К тому же по вашему взгляду я понял, что она вам не нравиться, и что в этом разбираетесь.

– Вы физиономист?

– К моим годам поневоле станешь им. Так вы согласны с моим мнением?

– Согласен. В этой картине не хватает последнего мазка, который мог бы превратить картину в