= 1 =

Антон сидел на подоконнике распахнутого окна, свесив босые ноги на улицу. Его не пугали ни высота, ни мороз, ощутимо пощипывающий кожу. Идиотская привычка, но она странным образом приводила мысли в порядок. Каких-нибудь десять минут мнимого балансирования на краю, и Антону легче будет пережить очередной вечер наедине с мрачным и молчаливым Сергеем.

Тот так и не простил его за предательство. В принципе, Антон его понимал. Он сам себя не мог простить, чего уж ждать от Верхнего, которому наплевали в душу. Это Кира, добрая малышка, совсем не умеет сердиться.

После того, как отношения с Ланой перестали быть тайной, Антон с трудом заставлял себя приходить в студию. Если бы не Илья, он уволился бы, не раздумывая. Сбежать и спрятаться проще, чем каждый день выдерживать осуждающие взгляды и шушуканье за спиной. Илью простили быстро, все же он в студии главный, а на Антоне отрывались вовсю.

Единственный человек, который поддерживал и не давал окончательно пасть духом – это Кира. Ее уже выписали из больницы, однако Илья не выпускал ее из дома, тщательно соблюдая предписания врача. Но Кира каждый день звонила, а пару раз Антон даже заходил в гости, естественно, с разрешения того же Ильи.

Сергею было все равно, где и как проводит время его саб. Да и считал ли он Антона своим? Обещал дать шанс, но даже не наказал. Или, наоборот, наказал самым жестоким способом, который существовал. Кира права, нет ничего страшнее игнорирования.

Антон терпел, но все чаще возникала мысль, что пора уходить. Сергей не сможет его простить. Они только мучают друг друга, упорно делая вид, что все еще можно исправить.

Сергей практически не замечал, что живет не один: не обращался к Антону, смотрел мимо. И спали они в разных комнатах. Антон пытался поговорить, но каждый раз нарывался на ледяной взгляд и короткое:

- Потом.

Кажется, «потом» не наступит никогда. Было бы легче, если бы Сергей наорал, избил, заставил жрать из собачьей миски и спать на коврике в туалете. Лишь бы не молчал… не молчал…

От тишины в доме давно хотелось удавиться. Сейчас в наушниках гремела песня, выбивая из головы все мысли. «Bring me the horizon», как раз под настроение. «Can you feel my heart…»

«Чувствуешь мою душу… Can you feel… Ты чувствуешь?»

Антон собирался развернуться, чтобы перекинуть ноги через подоконник и закрыть окно, но почувствовал, как кто-то схватил его за шиворот.

Что за хрень?! Сергей должен вернуться через час, ключей больше ни у кого нет.

Антон не успел возмутиться: в нос ударил знакомый парфюм. Все же Сергей. Злой, как тысяча чертей.

- Ты что удумал, сукин ты сын? – прорычали в ухо, едва сдернув наушники. – Прыгнуть, блять, захотелось?

Сергей протащил его через комнату, швырнул на диван, ударил по выключателю. Щурясь от яркого света, Антон не знал, радоваться ему или бежать. С одной стороны, Сергей, наконец-то, обратил на него внимание, с другой – он был в бешенстве.

«Зато все сейчас и решится…» - промелькнуло в голове.

Сергей с грохотом захлопнул окно, рванул тугой узел галстука, одновременно скидывая пиджак. Антон молчал, вжавшись в диван.

- На суицид, блять, потянуло? – спросил Сергей тоном, от которого волоски на теле встали дыбом. Он уже не орал и не рычал, но нарочитое спокойствие пугало сильнее. Это как затишье перед бурей. – Отвечай.

Антон неуверенно мотнул головой, не в силах произнести ни да, ни нет. Можно было бы объясниться, Сергей никогда не рубил сгоряча, он выслушает… А потом снова станет замкнутым и угрюмым. Ведь переживать будет не о чем. Правда, врать тоже не хотелось.

- Серж, пожалуйста…

Антон облизал пересохшие губы. Он хотел попросить о разговоре, однако Сергей не желал беседовать.

- Снимай штаны, - велел он, расстегивая ремень.

И впервые предстоящая порка не заставила содрогнуться от страха перед болью и стыдом. Дом хочет наказать саба, и не важно, за что! После непременно последует прощение – и долгожданное примирение.

Преисполненный надежды, Антон и не думал возражать: быстро стянул джинсы, демонстрируя отсутствие белья, рухнул на колени, опустил голову и завел руки за спину. Сердце отчаянно билось, удушливой волной накатывало возбуждение. Он так истосковался по вниманию своего партнера!

Сергей щелкнул ремнем и потянул Антона за волосы, вынуждая встать, а потом ткнул носом в стену. Антон машинально уперся в нее руками и шире раздвинул ноги. Обычно Сергей хвалил его за послушание, но сегодня лишь тяжело дышал, нагоняя страху.

От резкой тупой боли перехватило дыхание и поджались яички. Антон шумно выдохнул сквозь зубы, проглатывая ругательства.

«Ты же хотел? Получай!»

Сергей бил резко, сильно и беспощадно, словно выколачивал душу. Антон шипел, до крови кусая губы, но молчал, решив выдержать эту пытку достойно. Удалось удержаться от криков, но слезы он проконтролировать не смог.

Когда Сергей закончил порку, соленые капельки порядком вымочили футболку, а глухие рыдания разрывали грудную клетку.

- Приведи себя в порядок, - бросил Сергей, прежде чем уйти в другую комнату.

Антон поплелся в ванную, проклиная себя за слабость. Задница горела огнем, от боли темнело в глазах, но он утешал себя тем, что скоро окажется в любимых объятиях. Так было всегда, тем более, такую жесткую порку он получил впервые.

Ледяная вода помогла справиться со слезами. Антон поборол искушение приложить к пылающим ягодицам мокрое полотенце. Сергею не понравится самодеятельность. Рубцы, налитые кровью, вызывали тошноту. Спать придется на животе, и хорошо, что работает он стоя. Скорее всего, сесть в ближайшие дни будет проблематично.

Сергей грел ужин, переодевшись в домашнее.

- Прикройся… - Он брезгливо скривил губы, взглянув на Антона.

Мысль о трусах вызывала ужас, даже прикосновение мягкой ткани причиняло дополнительную боль. Но ослушаться – невозможно.

Вернувшись на кухню, Антон застыл на пороге. Сергей поставил на поднос тарелку со своей порцией, стакан, корзиночку с хлебом. Заметив Антона, подошел к нему.

- Скажи мне, что я выбил из твоей тупой башки дурь о самоубийстве, - произнес он жестко.

- Ее там и не было… - прошептал Антон, едва шевеля губами.