— Он низложен. Я отправил его в случайный мир в тело смертного.

— Ты должен был отдать его Божественную душу мне, Хранитель Равновесия!

— Я так решил. Ты стала слишком сильна, поглотив сущности Всадников. Душа Эла скована Печатью Хаоса, и раз за разом он будет перерождаться, не помня о своих прошлых жизнях, как и любой другой смертный. Это достойная кара.

— Печать Хаоса нестабильна.

— Она стабильна. И будет оставаться таковой, пока Ты или Свет не покачнете Равновесие, посягнув на сущность Эла. Оставь его в покое.

— Нет! Я не упущу возможности поглотить душу Хранителя миров. Мои адепты доставят ее мне.

— Твои действия нарушат целостность Печати. Божественная душа найдет выход и поведет Эла обратно в Пантеон.

— На это потребуются тысячелетия, а он будет смертен. Каждый раз ему придется начинать свой путь заново в новом мире. Только полный срыв Печати вернет ему память и божественность, а я не настолько глупа, чтобы это допустить.

— Как знать, Тьма. Случай не подвластен даже мне. Может оказаться так, что Эл переродится в подходящем для его души теле или мире, и сам избавится от Печати.

— Я разыщу и уничтожу его намного раньше.

— Твои действия позволят сделать Свету ответный ход, и я не буду ему препятствовать.

— Свет ослаб по вине Эла, Хранитель Равновесия. Он не станет ему помогать.

Мир Кастания. Город Фаэта. Дворец короля Ленарда Милосердного.

Сутуловатый человек, с грубыми чертами лица, выдававшими в нем потомственного крестьянина, и с уродливым животом, который нелепо смотрелся на его худощавом теле, развалился в дорогом кресле и с наслаждением смаковал изысканное вино. Лучшие королевские виноделы производили его в ограниченных количествах из самого редкого вида винограда, что произрастал лишь в Южной части Дикого леса. Десятки людей рисковали своими жизнями, чтобы добыть хотя бы горсть заветных ягод из проклятых земель, где когда-то жили эльфийские некроманты.

Краг сделал большой глоток и перевел взгляд на человека перед собой.

Напротив него, на обычном стуле, сидел его остролицый гость, правая рука которого была скрыта красной перчаткой. Главный инквизитор королевства — Его Преосвятейшество Фарис Дроммель.

— Какие-то проблемы с нашим маленьким предприятием?

— Нет, Краг, все идет очень хорошо, ты знаешь, ни я, ни мои люди не оставляем следов, но мне нужна твоя помощь. Дважды.

— Слушаю тебя, Фарис. — Краг вновь отпил из бокала, и довольно причмокнул.

— Первое. Вчера на причастии обнаружен ребенок седьмого уровня. Целитель.

— И? Великий кукловод Дроммель не может самостоятельно справиться с пацаном?

— Его отец весьма богат, парень появляется на людях исключительно с телохранителем-гасителем пятого уровня. Моя седьмая ступень владения Силой не позволяет воздействовать с безопасного расстояния. Он нужен нам. В халифате есть человек, который готов приобрести парочку сколитов восьмого уровня.

— Цена?

— Достаточная для того, чтобы купить этот дворец и его обитателей с потрохами. Ты сможешь официально сесть на трон и не одна придворная сошка не скажет слова против.

— Мне нравится твое предложение. Но, — он почесал маленький шрам на шее, — Я давал обет служения королю.

— Зато я не давал. Помоги мне, от тебя всего лишь требуется парализовать гасителя, с юнцом я разберусь сам. Церковь Девяти богов окажет тебе всяческую поддержку и официально возведет на престол.

— Допустим. Что за вторая просьба?

Дроммель краем глаза уловил движение, словно под одеждой, скрывающей безобразный живот Крага что-то, шевельнулось. Наверное показалось.

— Вторая просьба личного характера. На территории Серых скрывается восьмилетний мальчик…

— Что-то много развелось неуловимых мальчиков! — Краг рассмеялся, но инквизитор не поддержал его.

— Он мне нужен, живой. Не спрашивай зачем, но я думаю, что король может…

— Не может, — оборвал его хозяин комнаты, — И я не могу. С Дланью разбирайся сам, у тебя достаточно людей, чтобы организовать наблюдение и взять его без моей помощи. Кто он вообще такой, чтобы из-за него портить отношения с Серыми? Внебрачный сын короля? А может у него восьмая ступень, и мы сможем пустить его в расход и вырастить сколит девятого уровня?

— Ни то и ни другое, — Дроммель проскрежетал зубами. Он был готов к отказу, но попытаться стоило.

Раскрывать свою сущность адепта Тьмы перед Крагом в планы инквизитора пока не входило. Возможно позже, когда он посадит этого деревенского чурбана на трон, то посвятит его Госпоже, но сейчас это слишком опасно. Он бы не стал даже связываться с ним, но способность к парализации девятого уровня заставляла уважать и боятся этого человека. Таким уровнем во всем королевстве обладали лишь несколько людей, и все они были членами правящей семьи.

— С первым вопросом я тебе помогу. Со вторым тебе придется разбираться самостоятельно. — Голос Крага вернул его в реальность.

— Договорились! — Главный инквизитор поднялся со стула и пожал руку Первому телохранителю короля, Крагу Роферсу. — Я свяжусь с тобой, когда представится случай взять того целителя.

— Тебе его совсем не жалко? Ты ведь слуга божий, не стыдно убивать малолетку из-за камней? — Краг громко расхохотался от собственной иронии.

Инквизитор выдавил в ответ фальшивую улыбку и покинул помещение. А хозяин комнаты проводил гостя глазами, долил себе еще вина и погрузился в далекие воспоминания.

Он родился в одной из глухих деревенек на западе Саталии, что неподалеку от границы с Диким лесом. Мать умерла при родах, а отец, сельский староста, как человек набожный, так и не смог уничтожить уродливое существо, появившееся на свет. До восьми лет он прятал его от глаз сельчан, ссылаясь на то, что ребенок тяжело болен. А затем приехали служители Девяти и провели общий ритуал для всех детей, достигших возраста причастия. В тот день кто-то из болтливых крестьян и поведал им, что в деревне остался еще один мальчик, который не прошел церемонию.

Они выволокли одичалого уродца к походному алтарю и насильно провели обряд. Краг, до этого не видевший никого, кроме своего родича, испуганно озирался по сторонам и пытался сбежать от визга и плевков возненавидевших его жителей деревни за невероятное уродство. Его обзывали демоном, несмотря на то что священники это объяснили всего лишь мутацией. А когда церковники уехали, испуганные сельчане подожгли их дом. Староста успел спрятать ничего не понимающего мальчишку в каменное подполье, но сам сгорел заживо, в попытке открыть заваленную бревнами дверь.