Хартфордшир, 1799 г.

— Я люблю Даниэля и буду ждать его возвращения, а потом выйду за него замуж! — София Лэнгли вызывающе посмотрела на Кэла. Ее маленькая грудь — когда только она успела у нее появиться — приподнималась и опускалась в вырезе старомодного платья, нос, по обыкновению, был вымазан углем.

— Послушай, это просто смешно. Вы оба слишком молоды.

Кэл подавил внезапное желание схватить ее, приподнять, как маленького худого котенка, на которого она была похожа, и встряхнуть как следует, чтобы привести ее в чувство. Он не мог понять, почему его брат-близнец обратил внимание на одну из дочек их соседа — мелкопоместного дворянина, вот на эту худышку, совсем еще ребенка.

— Ты не понимаешь меня. Впрочем, ты меня и раньше никогда не замечал, а когда приезжаешь к нам, то не обращаешь на меня внимания. А теперь вдруг решаешь, что для меня лучше. Мне уже семнадцать, а Даниэлю столько же, сколько тебе. — Она с возмущением смотрела на него, слегка прищурив голубые глаза — безусловно, самое большое украшение ее внешности.

Он оставил этот детский лепет без ответа. Ну да, ей семнадцать и три дня, а ему восемнадцать, и он на десять минут старше своего брата-близнеца. Но в свои восемнадцать он был мужчиной и не вступал в перепалку с девушками.

— Почему ты считаешь, что я тебя не замечал? Мы всегда играли вместе, когда были детьми.

Она фыркнула. Он понял, что это означает. Она вечно крутилась около них, и они ее терпели, иногда брали в качестве принимающего игрока в крикете или когда надо было изобразить девушку, которую спасают от дракона, сарацинов или французов, но это никогда не делало ее полноправным участником игры.

— Мы оба уезжаем далеко и надолго. Ты вырастешь и встретишь подходящего молодого человека, влюбишься в него и выйдешь замуж.

Он пожалел о своих словах — это было бестактно. Она резко выпрямилась. Худенькая и высокая, она теперь достигала его подбородка.

— Ты просто высокомерный воображала. И как ты только можешь быть близнецом такого замечательного человека, как Даниэль, просто не понимаю, Каллум Чаттертон! Я люблю Даниэля и клянусь, что все равно выйду за него, а тебе желаю влюбиться по уши в девушку, которая разобьет твое сердце!

Она повернулась и хотела выйти, гордо подняв голову, но споткнулась о край ковра, и эффект был испорчен. Он рассмеялся, и она вышла, сердито захлопнув за собой дверь. Кэл покачал головой и пошел возобновить прерванные сборы перед отъездом в Индию.

Хартфордшир,

5 сентября 1809 г.

— Это от Каллума Чаттертона. — София Лэнгли подняла глаза от листка бумаги, лежавшего на столе рядом с чашкой. Ее мать замерла удивленно, не донеся до рта тост. — Он пишет, что заедет сегодня вечером.

— Значит, он вернулся… — озабоченно сдвинула брови миссис Лэнгли. — Я думала, он не появится в Холле до марта.

— Да, он вернулся.

Она не могла понять, зачем этот человек, брат Даниэля, хочет приехать сюда спустя шесть месяцев после гибели ее жениха. Лорд Флэмборо мало о нем рассказывал — интересно, почему?

Уилл Чаттертон, граф Флэмборо, старший брат близнецов, был их ближайшим соседом, хорошим другом, слишком хорошим, подсказывала ей совесть, и именно он принес весть о гибели Даниэля. Ее жених погиб при крушении судна, которое везло братьев из Индии после десяти лет пребывания в этой стране. Они служили в Восточной Индийской компании. Уилл заботился о ней, пока она была невестой его брата, а теперь он ничего им не должен, раз Даниэль погиб.

София взглянула на руку без обручального кольца, выглядывавшую из узкого манжета ее утреннего пеньюара темно-зеленого цвета. Она носила черное три месяца и только что перешла на полутраур. При этом до сих пор чувствовала себя лицемеркой, когда при встрече с ней друзья сочувственно вздыхали по поводу ее утраты, всячески выражая свою симпатию.

Когда после похорон огласили завещание, оказалось, что Даниэль в нем даже не упомянул о своей невесте. Этого не ожидали ни Каллум, который когда-то пытался отговорить ее от обручения, ни сам граф, который, как она подозревала, был тоже не в восторге от той поспешной помолвки. Десять лет ожидания — и ничего.

Каллум, долгое время находившийся в состоянии потрясения после гибели брата, попытался объяснить это беспечностью Даниэля и нежеланием вообще думать о том, что он когда-то умрет, что свойственно молодости, а не тем, что не любил невесту.

Но ее сердце подсказывало правду: Даниэль ее разлюбил. Она поняла это давно, как и то, что и ее сердце тоже охладело. Поэтому в душе была уверена: поскольку любви не было — он ничем ей не был обязан. Она не имела права на его наследство. Сама виновата, что оказалась в таком положении, надо было иметь мужество и честно признаться ему и самой себе в этом и разорвать помолвку, а не ждать долгие десять лет. Она давно могла бы выйти замуж и таким образом обеспечить и себя, и своих мать и брата. Может быть, еще не все потеряно, и она все-таки обретет свое счастье или, во всяком случае, семью. В ней шевельнулась надежда.

Наверное, и граф, и Каллум выделили бы ей долю из наследства Даниэля, заикнись она об этом, но просить не позволяли гордость и чувство вины. Это она настояла на помолвке, которая была ошибкой юности, а они пытались удержать их от этого шага.

Уилл регулярно наносил им визиты. Выражал сочувствие, пытался помочь — одолжил своего садовника, предлагал к их услугам свой экипаж, присылал овощи и фрукты из сада, но, поскольку она решительно отказывалась от его помощи, визиты становились все реже. Она всячески пыталась скрыть их бедственное положение, и до сих пор ей это удавалось. Но количество присланных счетов росло, а вежливые поначалу кредиторы становились все настойчивее. И София понимала, что подходит к черте, когда придется принять решение о своей дальнейшей судьбе.

— Может быть, он все-таки хочет выделить тебе часть доли Даниэля, — сказала миссис Лэнгли, делая вид, что это ее мало волнует.

— Не вижу причин для этого — он мне ничем не обязан. К тому же он по закону наследования не имеет на это права, — терпеливо объяснила София матери. — Владение он наследовал без права передачи и теперь не может расстаться даже с малой его частью. К тому же у него впереди карьера и женитьба, надо думать о себе. Он, вероятно, скоро женится, тем более если не собирается возвращаться в Индию.

— Да, ты права. — Мать вздохнула. — Ну что ж, скоро наш милый Марк закончит учебу, будет посвящен в духовный сан, ему дадут приход, и все будет хорошо.

София не стала ее разубеждать. Марк, не имея влиятельного покровителя, вряд ли найдет себе приход с жалованьем достаточным, чтобы содержать себя, мать и сестру, да еще расплатиться с долгами. У него, к сожалению, нет ни энергии, ни особенных способностей, чтобы найти хорошее место самостоятельно; все, на что он может рассчитывать, — место викария в каком-нибудь промышленном городке или в сельской глуши. Ей придется теперь позаботиться и об этом.