* * *

Что было прежде…

Войны, как правило, являются лишь частью круговорота истории. Они знаменуют напряжения и столкновения конкурирующих сил, гибель некоторых из них и возвышение других, приливы и отливы влияния на протяжении веков. Однако есть на свете война, которую люди ведут столь давно, что они уже забыли языки, на которых впервые заговорили о ней. Война, в сравнении с которой катастрофы, уничтожающие целые племена и народы, представляются лишь незначительными стычками.

У этой войны нет названия, ибо люди не способны дать определение тому, что до такой степени превосходит малость, отпущенную их постижению. Она началась ещё в те времена, когда они были не более чем дикарями, скитающимися по местам столь же диким, – в эпоху, предшествовавшую и письменности и бронзе. Ковчег, огромный и золотой, низвергся из пустоты, опалив горизонт и воздвигнув кольцо гор неистовой яростью своего падения. А затем из его нутра выбрались ужасающие и чудовищные инхорои – раса, явившаяся, чтобы запечатать Мир, затворив его от Небес, и тем самым спасти от вечных мук ту непристойную мерзость, которую они именовали своими душами.

В те древние дни над Миром властвовали нелюди – народ, превосходивший людей умом и красотой в той же мере, в какой затмевал их мощью своего гнева и ревности. Их герои-ишрои и маги-квуйя, защищая Мир, сражались с инхороями в титанических битвах и хранили бдительность во времена длившихся целыми веками перемирий. Они стойко держались под ударами светового оружия инхороев, наблюдая за тем, как враг слабеет под их собственным натиском. Они пережили предательство Апоретиков, снабдивших инхороев тысячами уничтожающих колдовство хор. Они сумели одолеть созданные врагами ужасы: шранков, башрагов и наиболее кошмарных из них – враку. Но, в конце концов, их сгубила собственная алчность. После многих веков войны они заключили с захватчиками мир, обменяв его на нестареющее бессмертие – дар, который в действительности оказался убийственным оружием. Чревомором.

Таким образом, эта война превратилась в сражение между двумя обречёнными видами – прекрасным и до непристойности мерзким. В итоге нелюди сумели привести инхороев на грань полного истребления. Выжившие в битвах маги-квуйя запечатали Ковчег, который к тому времени стали называть Мин-Уройкасом, и укрыли его от Мира хитроумными чарами. А затем измученные, утратившие надежду нелюди удалились в свои подземные Обители, чтобы оплакивать жён, дочерей и будущее своей некогда величественной расы.

Но история, как и природа, не терпит пустоты. Хлынув с восточных гор, первые племена людей – людей, никогда не ведавших рабского ярма, начали обживать оставленные нелюдями земли. Некоторые из уцелевших королей-ишроев вступили с ними в схватку – лишь для того, чтобы оказаться поверженными численным превосходством, другие же попросту оставили громадные врата своих Обителей без охраны, подставив шеи безудержной ярости низшей расы.

Так началась Вторая Эпоха – эпоха людей. Возможно, Безымянная Война и завершилась бы с гибелью и угасанием сражавшихся в ней рас, но сам Ковчег остался невредимым, а люди всегда были жадны до знаний. Минули века, и покров человеческих цивилизаций, разрастаясь вдоль бассейнов великих рек Эарвы и устремляясь вовне, принёс бронзу туда, где раньше властвовал кремень, ткань туда, где одевались в одни только шкуры, и письменность туда, где ранее знали лишь устную речь. Разрослись и наполнились жизнью огромные города. Дикие пустоши сменились возделываемыми полями, простирающимися до самого горизонта.

И нигде люди не были столь смелыми в своих трудах и столь надменными в своей гордыне, как на Севере, где торговля с уцелевшими нелюдями позволила им во многом опередить своих южных родичей. В легендарном городе Сауглиш люди, способные различать швы и стыки Творения, основали первые колдовские Школы. По мере того как возрастали их силы и знания, некоторые из них, наиболее безрассудные, обращались ко слухам, нашёптанным им на ушко их нелюдскими наставниками, – слухам о громадном золотом Ковчеге. Мудрые быстро распознали опасность, и адепты Мангаэкки, жаждавшие опасных секретов более всех остальных, были осуждены и объявлены вне закона.

Но слишком поздно. Мин-Уройкас уже был найден – и вновь населён.

Глупцы обнаружили и пробудили двух последних оставшихся в живых инхороев, укрывшихся в запутанных лабиринтах Ковчега – Ауракса и Ауранга. И от этих древних существ адепты-отступники узнали, что вечного проклятия, тяжким бременем висящего над всеми колдунами, можно избежать. Они узнали, что Мир можно затворить, укрыв его от суда Небес. Тем самым они обрели с двумя этими мерзкими тварями общую цель и, заключив с ними союз, названный Консультом, обратили всё своё хитроумие на возрождение прерванных инхоройских замыслов.

Адепты Мангаэкки заново постигли принципы работы с материей – древнее искусство Текне, позволившее им манипулировать плотью живых существ. По прошествии нескольких поколений, проведённых в исследованиях и поисках, они, заполнив глубины Мин-Уройкаса бесчисленными трупами, открыли и постигли ужаснейшую из всех невыразимых инхоройских мерзостей – Мог-Фарау, Не-Бога.

И с готовностью стали его рабами, дабы надёжнее уничтожить этот Мир.

Безымянная Война забушевала вновь. То, что позже назовут Первым Апокалипсисом, стёрло с лица земли могучие норсирайские народы Севера, низвергнув во прах величайшие достижения человечества. Но Сестватха, великий магистр гностической Школы Сохонк, утверждал, что может погибнуть весь мир. Ему удалось убедить Анасуримбора Кельмомаса, верховного короля Куниюрии – могущественнейшего из государств Севера, – призвать своих данников и союзников на священную войну против Мин-Уройкаса, который люди стали называть Голготтератом. Но кельмомасова Ордалия потерпела крах, и мощь норсираев погибла. Сесватха бежал на юг – к кетьянским народам Трёх Морей, унося с собою величайшее и легендарное инхоройское оружие – Копьё-Цаплю. Совместно с Анаксофусом, верховным королём Киранеи, он сошёлся с Не-Богом на равнинах Менгедды, где благодаря доблести и дальновидности сумел взять верх над ужасным Вихрем.

Не-Бог погиб, но его рабы и его цитадель уцелели. Голготтерат устоял, и Консульт, обречённый на века противоестественной жизни, продолжил строить планы собственного спасения.