Олег Косачев

Гонка Галактики

Осталось только одно – сдаться. Все, чтобы я ни делал, не решало проблему, а только затягивало узел на шее моей мечты. На место оптимизма и желанию преодолевать любые трудности приходило разочарование.

Даже понимание того что я скоро погибну и скорее всего мучительно так не пугало как наполняющее разум отчаяние. Еще вчера я бы грыз обшивку, чтобы достать детали пригодные для сборки маяка. Сегодня я пасую, предпочитая смерть.

Мой «космоборт», а вернее то, что от него осталось, улетал, унося меня в неизвестном направлении. Осталось всего ничего капсула отсека управления, а то чем управлять разнесло в космические щепки от удара об малые финишные ворота.

«Галактические гонки» насколько притягательны настолько же и опасны, здесь жесткие правила, граничащие с жестокостью, но награда покрывает всё.

Жалко «борт», хоть и машина, но с повадками живого организма, плод бионетики. Наука на грани биологии и инженерии, а вернее объединяющее их звено.

Мой отец биолог часто брал меня в межпланетные экспедиции, мечтал, что я когда-нибудь заболею как он биологией. Но я любил больше всего гайки, мог часами крутить, собирая гравикоптер способный моментально взлетать. Долго не получалось пока я не натолкнулся на мутировавшую на Марсе стрекозу.

Удивительно как тут стрекоза взлетала, не шевеля крыльями. Оказалось, расправляя крылья она меняла свое поле, и марсианская почва отталкивала ее, как будто они однополюсные магниты.

После этого открытия я вытащил гравимагнит из летательного аппарата и установил его на стартовую площадку. Настроил подачу микроразряда на корпус гравикоптера.

Теперь он взлетал как пух одуванчика от дуновения ветра. А за счет значительного уменьшения веса мог летать дольше и быстрее. Это мое открытие стало использоваться повсеместно, а меня отправили в инженерную школу. Вот тогда я полюбил биологию также как и свои железяки.

Пульт управления продолжал моргать цветными символами под предупреждающие звуки.

Что снаружи не видно, функцию «зажмуриться» заклинило и створки обзорного иллюминатора почти полностью его закрыли.

Так затягивается створками обзор, когда я закрываю глаза. Но сейчас мои глаза открыты, только страх изнутри схватил мощной пятерней не давая вздохнуть.

– Заглючило, что ли? – задал вопрос себе и «борту».

Створки чуть дернулись, приоткрыв щель обзора. Мое вращение замедлялось и моментами было видно, как вдали сверкали обломки корабля. Сейчас не так больно смотреть на разрушенное детище. Видимо корабль не хотел открывать раньше обзор на останки погибшего корабля.

Пульт моргал, температура на борте падала, так «голова корабля» среагировала на удар. Ожидая повышения температуры от возможного взрыва «борт» начал экстренное охлаждение.

На любые нестандартные ситуации борт реагировал моментально, просчитывались сотни вариантов развития событий и принималось решении. Причем мое подтверждение не требовалось, а зачем, если мы были одним целым.

Многие хотели узнать, как устроен «борт», в чем его тайна. После того как два раза пытались вскрыть входной отсек в мое отсутствие, я стал пускать всех желающих на экскурсию.

Демонстрация занимала несколько минут, не отрываясь от поверхности и не запуская двигателя я демонстрировал как борт мог видоизменяться.

Он мог раздуваться как шар, вытягиваться змеей и даже раскрываться веером. После показа я отсоединялся от пульта и приглашал всех осмотреть борт изнутри. Желающих было так много, что я даже подумывал брать плату за вход.

Шпионов желающих заполучить секрет было видно сразу. Делая вид праздного туриста они обращали внимание на узлы, которые интересны разработчикам или производителям межпланетных бортов.

Но самый важный узел, или вернее сказать один из ключевых они даже не обращали внимания. Мой костюм он выглядел как обычный, но в нем была масса датчиков снимающих мое физическое и эмоциональное состояние. На этом и строилось управление бортом. Соединительный кабель был не только для связи и передачи состояния пилота.

Улавливая мое физическое изменение, если я расправлял тело, стараясь вытянуться или наоборот раздвигал лопатки и наполнял воздухом живот, то и борт изменял свою форму. Но самое необычное это как он реагировал на эмоции. Я научил его распознавать их и реагировать в соответствии. Для этого мне самому пришлось обострить мои инстинкты до уровня дикого зверя.

Год подготовки в группе галактического спецотряда были не просто адом. Подготовка подразумевала полную боли и запредельного напряжения психики. Вводные менялись постоянно, причем всегда в худшую сторону. Когда-нибудь я обязательно напишу об этом книгу, большую и толстую.

Все с кем я проходил подготовку стали мне как братья, расставание было тяжелым. Я еще два дня ходил как контуженный, ведь мы больше никогда не увидимся. Их ждали галактические операции, после которых не все выживут, а дожившие до отставки не должны встречаться после службы.

Я же продолжил работу над бортом внедряя мои новые наработки. Теперь я предчувствовал опасность загривком, изменения окружающих меня предметов и живых организмов считывал моментально. Было ощущение, что я вижу шарообразно, не только на триста шестьдесят градусов, но и что сверху меня и подо мной одновременно.

Теперь и борт будет это уметь. Все это лишь для одного – мне нужна победа в гонках.

Температура продолжала падать я уже чувствовал, как начинают замерзать ноги. Но спасаться, согреваясь я не собирался. А борт не собирался поднимать температуру как будто понимал что мне все равно.

– Ты что собираешься меня заморозить? – равнодушно спросил я у борта.

Никто мне не отвечал, только экран перестал моргать разными символами, появился лишь один красный зигзаг обозначающий крайнюю степень опасности для пилота.

– Нашел чем напугать, я в «гонках» участвовал, – продолжал я разговор с бортом.

"Гонка галактик" была моей мечтой. Участие в гонках было целью многих. Но это испытание было настолько опасным, что участвовать рвались только отчаянные смельчаки. Все они были из бывших военных или осужденных отмарсианивших срок. Только они были готовы рисковать всем, смелости у них было не занимать, но у них не было такого «борта» как у меня.

Создать «живой» космоборт пришла сама собой. Собираясь в экспедицию, мы загружались по полной, а обратно летели почти пустые, малую часть грузового отсека занимали собранные образцы. Скорость от веса груза мало зависела, она была привязана к размерам корабля. Кто-то мастерил отсоединяющиеся грузовые отсеки, но позволить бросить на чужой планете дорогостоящий отсек могла позволить себе только армия.

В очередной экспедиции на Марсе, когда мне было двенадцать, зайдя в жилой блок, я увидел чешуйчатую мышь. Как она забралась в наш биодом непонятно. Аккуратно прикрыв дверь,