Бледный свет пытался залить темный зал, однако тьма, наполнявшая помещение, поглощала его лучи, и свет не мог пробиться дальше пары десятков шагов. Даже колонны, расположенные вокруг единственного осветительного прибора, терялись во тьме где-то вверху. Источником света служил небольшой шар, установленный на треногу, которая в свою очередь примостилась на высоком каменном постаменте. Вниз от треноги вела недлинная каменная лестница, по виду настолько древняя, что вероятно только боги знали истинный ее возраст, да и сам зал был такого же возраста, что и лестница. У подножья стояла фигура, облаченная в нечто, ранее вероятно бывшее дорогим кафтаном и штанами, но, на ногах у него находились вполне приличные, хотя и слегка потертые сапоги. Глаза фигуры были обращены целиком и полностью на источник света, в них отражалось торжество человека, который достиг в своей жизни того, к чему всю свою жизнь стремился. Но также в этих глазах отражалась смертельная усталость и облегчение. Бледное лицо растянулась в печальной улыбке, а глаза закрылись, и фигура в рванье тяжело опустилась на пол. Всего лишь пару месяц назад он, Гохас, один из старейших вампиров, живущих на этом свете, точно так же стоял на этом самом месте, загнанный в тупик. Он перепробовал все материалы и заклинания, но у него так и не получилось создать устройство, которое он разрабатывал практически весь период своей нежизни, и лишь счастливая случайность неделю назад позволила ему, наконец, завершить этот проект. Гохас вдруг ощутил в себе что-то отдаленно напоминающее радость, одно из давно утраченных чувств. Само только слабое ощущение этого чувства приводила Гохаса в состояние полного умиротворения, он в третий раз за этот день осознал, что, наконец, станут осуществимы все его замыслы. Когда-то давно, он считал, что привнесет в этот мир гармонию и добро, что он сотворит величайшее из деяний: привнесет мир и покой в местный ад. Теперь же он знал, что к добру его дела не имеют никакого отношения, но он утешал себя мыслью, что и от зла его действия достаточно далеки. Они просто происходят и сами по себе они нейтральны. Вампир вспомнил, что когда-то кто-то говорил ему, что действие само по себе нейтрально и лишь оценка наблюдателя окрашивает его в черное или белое. Возможно, стоило все бросить и мирно существовать себе в пространстве или погрузиться в вечный сон, как поступили многие его собратья, но твердая уверенность в своей правоте заставляла его продолжать двигаться вперед, и сейчас он находился как никогда близко к достижению своей цели.

В коридоре где-то далеко за его спиной раздались гулкие шаги. Каждый шаг, казалось, приближал неизбежность конца. Впрочем, это было недалеко от истины. Гохас продолжал смотреть на шар, слушая эту тяжелую поступь. Размеренный стук по каменному полу продолжался целую вечность, по крайней мере так показалось Гохасу, хотя он точно знал, что слышал их лишь двести восемнадцать секунд, если округлять до целых чисел. Посетитель остановился примерно в восьми метрах от вампира. Так как гость молчал, Гохас решил начать разговор первым:

— Чем обязан столь великим визитом?

— Своими действиями, — последовал ответ, после небольшой паузы, голос звучал также гулко и неотвратимо, как и шаги.

— Зря спросил, — кивнул Гохас и соизволил-таки развернуться к гостю. Свет, падающий на его стройную фигуру, отражался от гладкого, лишенного растительности черепа, создавая нечто вроде бледного ореола, каким окружают святых в бронирильских церковных фресках. С ракурса гостя из-за этого казалось, что череп вообще лишен кожи: глаза превращались в два темных провала, а кожа и правда выглядела как кость, однако присутствие носа и губ нарушало эту иллюзию.

Гохас внимательно осмотрел своего гостя. Все было как он и ожидал. Перед ним стоял человек высокого роста в потрепанном дорожном плаще, капюшон был накинут на голову, но свет все равно выделял отдельные черты лица даже из-под капюшона. Так был виден покрытый щетиной квадратный подбородок, тяжелые брови, подобно скатам крыш нависающих над темными глазами. Гохас всегда затруднялся ответить, черные или темно-синие глаза у его старого знакомого, иногда ему казалось, что они вообще фиолетовые. Дополняли лицо грубый массивный нос и впалые щеки. Из-за спины у человека выглядывало массивное полукруглое лезвие глефы.

— Я бы предложил тебе чашку чая, но, боюсь, он закончился пару десятков лет назад, а может и раньше, — вампир попытался изобразить в своем голосе извиняющиеся нотки.

— Не стоит себя утруждать, — все также с паузой ответил гость.

Гохас посмотрел в глаза человеку, тот в ответ уставился в глаза вампиру. После нескольких минут созерцания глаз друг друга, вампир, наконец, отвел взгляд, переведя его на светящийся шар.

— Впечатляет, не правда ли?

— Если ты про его дизайн, то я не согласен.

— Опять ты со своими странными словечками, — вампир покачал головой, — я имел в виду, что я в итоге создал это.

— И оно работает?

— Если нет, то почему ты здесь?

— Удостовериться, что ты не преуспел в своих затеях.

— Увы, сегодня не твой день, возможно, повезет в следующий раз.

— Ты же знаешь, что я сделаю, верно?

Гохас знал. Если бы он до сих пор был человеком, его бы наверное охватили чувства досады, раздражения и обиды. Однако сейчас он понимал лишь одно, смысл его существования сейчас будет растоптан. Вампир вспомнил, насколько мир несправедлив, потому как шансов отстоять смысл своего существования у Гохаса не было, несмотря на всю свою силу и власть. Однако пытаться надо было, хотя бы потому, что он верил в то, что делает.

— Если бы тебя только не существовало, — вампир попытался придать реплики мечтательности, но у него не получилось.

— Я существую, с этим ничего не поделаешь.

— Валас Морвай тебя побери, ты прав, — кивнул Гохас, а затем отчетливо властным и громким голосом сказал. — Убирайся отсюда немедленно!

Шар внезапно полыхнул ярким светом, отбрасывая тьму в самые дальние углы. Тени стремительно увеличились в размерах, достигая практически конца зала, но затем свет стал угасать, и вскоре его сияние окончательно погасло, и тьма быстро вернула утраченные позиции, а также закрепилась на новых рубежах. Гохас разочарованно покачал головой.

— Я никуда не уйду, — наконец ответил гость.

— Да, я уже понял, — вампир вновь повернулся к собеседнику, — собираешься играть в бога?

— В бога тут собираешься играть только ты один.

— Я лишь делаю то, что в моих силах.

— То есть лишаешь всех права выбора?

— Я пытаюсь привнести мир и порядок в… — вампир запнулся, — мир. Посмотри сам, повсюду идут