Никита Чаплин

Не правда ли, жизнь ужасна?

Скотный двор

Счастливые детские визги и скрип карусели оглушают жителей тихого дворика между серой г-образной девятиэтажкой, лесом и оранжевым семнадцатиэтажным домом. Солнышко заботливо прогревает воздух, раскаляя тонкие металлические подоконники и обнимая все вокруг своими лучами. Стайка голубей тихо курлычет, подбирая с земли крошки хлеба. В старой проржавевшей беседке, посмеиваясь и время от времени отпивая из стоящей под столом бутылки, сидит компания пенсионеров, играющих в карты и домино.

Вечереет. Двор, зеленая, еще не выгоревшая трава и высокие березы погружаются в темноту. Ветер колышет листья. Дети начинают расходиться, загораются окна. Пустеют старые диваны и стулья около подъездов. На углу дома, рядом с пустырем, собирается небольшая компания: из машины играет музыка, слышен звон бутылок. На крыше сидят молодые парень с девушкой. Их еще освещает ярко красное закатное солнце. Первый поцелуй… Есть ли для него прекраснее место, чем это? Ужасное место.

Тихо, не торопясь, к дому подъехал полицейский бобик. Младший лейтенант, остался в машине и закурил, приоткрыв окно. Старший лейтенант со вторым подчиненным зашли в подъезд. Через некоторое время дверь очень неожиданно и резко распахнулась. Полицейские вывели голого по пояс мужчину, предварительно надев на него наручники. Командир, заботливо придерживая покачивающегося нарушителя, очень спокойно отдал ожидавшему их в машине коллеге распоряжение последить за за новым подопечным. Следом из подъезда выбежала невысокая щуплая женщина в домашних тапочках и ночной сорочке, вокруг глаза синел огромный, наливающийся кровью фингал. Она начала прыгать вокруг полицейских, прося их оставить ее мужа дома.

— Ну как же вы не понимаете?! Ему на работу завтра!

— Ничего, — медленно протянул лейтенант, — устроим ему выходной у нас в отделении. Через трое суток вернется другим человеком… Ну, протрезвеет хотя бы…

— Да вам и самой отдых от него не помешает! Вы что думаете, мы синяков на ногах и руках не видим, если вы нас только за синяк на лице вызвали? — посмеиваясь, спросил водитель.

— Да это-то я сама упала… — немного растерянно ответила женщина.

— Так, все, Тимакова на задний ряд, — махнув рукой в сторону автомобиля скомандовал старший лейтенант, а вам, Раиса Ивановна, скорейшего выздоровления.

— Но… а как же я?.. Миша! Я приду, заберу тебя завтра, — сквозь слезы закричала жена мужу.

***

Далеко-далеко взрывается салют, словно маленькая искра загорается в углу темной комнаты. Голые обездвиженные деревья прячут за собой серые обшарпанные здания. Мрачный теплый подъезд приветливо встречает жителей дома. На первой ступеньке лестницы сидит серый пушистый котенок: поодаль от него стоят две блестящие миски.

— Да, алло, мам.

— Сережа!

— Да, мам

— Ты где? Ты дома?

— Да, мам, я дома..

— Сережа, мне звонила Лена с работы… Тебя нет последние две недели! Ты вообще собираешься работать?! Тебе двадцать два года… В институт ты не хочешь, из техникума отчислили… Что ты вообще хочешь?! Ни образования, ни желания никакого..

— Мам, я… Я не знаю..

— Сережа, что ты не знаешь? Мне 66 лет, ты у меня единственный ребенок. Я до сих пор работаю, чтобы тебе помогать… Когда уже что-то для меня будет делаться?

— Мам, я обещаю…

— Сережа, что ты обещаешь? Когда отца хоронили, ты обещал, что устроишься на работу и полностью меня будешь обеспечивать — пару лет всего потерпеть… Сережа, ладно обо мне, меня не станет, кто о тебе заботиться будет? Кто будет тебя обеспечивать? Сережа, я не могу так больше… Я обещала, что переведу тебе деньги два дня назад, хорошо, я это выполню, но больше ни рубля тебе не дам. С меня хватит. Сегодня пятница, выходные ты на деньги эти проживешь, а с понедельника выходи на работу: обеспечивай себя сам. Ты меня услышал?

Я бросил трубку. Я и так выслушал все это, не перебив ее ни разу, да и какая разница услышал или нет, если она все равно уже приняла это решение. Во дворе уже никого нет, в доме напротив тускло горит пара окон. Я потушил сигарету о внешнюю часть рамы и, собравшись с мыслями, вернулся в комнату.

Пустые стены, комната тоже пустая — в углу кровати стоит старая кровать, рядом с ней табуретка, выполняющая роль столика. Слышу смыв туалета, через минуту в комнату возвращается Катя.

— Ну что, поговорил?

— Поговорил…

— И что?

— Да ничего, нет у нас больше денег..

Спокойно пожав плечами, Катя обошла меня и плюхнулась на кровать, я лег рядом.

Мягкие фосфоресцирующие тени постепенно растворяются, я погружаюсь в кромешную темноту. Маленькие звездочки начинают загораться; сначала это тусклые, еле видимые в темном пространстве точки — их становится все больше, появляются цвета, светящиеся тела начинают двигаться, бесконечно переливаясь сами в себя. Я чувствую, как начинаю падать, постепенно набирая скорость. В животе появляется приятное ощущение, дотягивающееся до внутренней части затылка, я неловко запрокидываю голову и начинаю улыбаться. Легкое пушистое перышко медленно падает в моем животе, кружась и задевая его стенки. Я разгоняюсь до такой скорости, что в стопах начинает неприятно колоть, появляется легкий жар, пот течет по бедрам, оставляя после себя мокрые жгучие следы.

Все вертится слишком быстро — я уже не вижу форм, только свет от них, все меняется с такой скоростью, что создаётся ощущение, что я нахожусь уже в совершенно другом пространстве: ясном и спокойном.

Я лежу на мягкой прохладной траве. Надо мной цветут раскидистые извивающиеся яблони — их маленькие белые цветочки приятно пахнут. Небо в легкой пелене — разреженные облака, розовые от проницающих их лучей закатного солнца, загораживают синеву. Птицы поют, но как бы я не напрягался, не могу расслышать мелодию: звук словно вливается в голову сладкой тянущейся массой.

Я знаю, что через доли секунды это все закончится. Я снова окажусь там, где началось мое путешествие. Знаю, что там меня ждет много проблем и бесчисленное множество переживаний, но также знаю, что все их стоит перетерпеть, чтобы снова оказаться здесь.

Жесткий зябкий пол очень быстро отрезвляет. Катя лежит на кровати, совершенно обездвиженная. На табуретке — небольшая ампула и шприц. Конечно, я не пойду ни на какую работу. Ваня говорил, что за лесом есть заброшенная стройка, на которой, может быть, что-то удастся украсть. Можно залезть в чей-нибудь гараж с Савелием и его другом, не помню, как зовут. В крайнем случае можно попросить в долг — всегда можно найти выход, во всяком случае раньше получалось. Я посмотрел