Венгерское королевство,

Замок Хуст,

Весна 1241 года

Уже третью ночь красавица Злата, жена воеводы Яноша Хуста, не находила себе покоя. Сон не шёл к ней, а если и удавалось вздремнуть, перед глазами тут же вставали картины одна страшней другой, и она вскидывалась на широком ложе, разбуженная собственным криком. Молодая женщина спала с лица, под глазами залегли синие тени. Вот и сегодня то же. Старая нянюшка Миклава, что была при хозяйке с тех пор, как та себя помнила, жалостливо посмотрела на неё и ласково утёрла тряпицей пот, выступивший на лбу.

— Не мучай себя, голубка моя, не изводись. Бог милостив, он не оставит тебя, — шептала она, утешая измученную женщину.

— Как же мне быть спокойной, няня, — откликнулась Злата, — когда мужа моего король призвал для битвы с супостатом. А как его убьют, что я делать стану?

— Твой муж воевода славный, сильный мужчина, ничего не скажу, — прошамкала беззубым ртом старушка, — но и ты, голубка, красавица из красавиц. Очи синие, косы золотые, стан, что твоя берёзонька. Ты без мужчины никогда не останешься, дитятко.

— А зачем мне другой мужчина? Я хочу, чтобы мой Янош вернулся. Он отец моих детей. Михай, вон, весь в него удался. Восемь лет мальчонке, а смотри, какой высокий да крепкий.

Злата вздохнула, вспомнив мужа. Воевода Янош, и, правда, был мужчина крепкий и на вид суровый. Но с ней всегда был ласков и любил горячо. Он привёз её из самого Мункача, где девушка родилась и выросла. У её отца, каштеляна Мункачского замка, было три дочери. Она, Злата, была самой младшей и, как говорили все вокруг, самой красивой.

Она тогда совсем девчонкой была, пятнадцать годков только прожила на белом свете. И мил ей был молодой воин Стешко, статный, голубоглазый, весёлый. Но приехал воевода Хуст из далёкого замка за Тисой, увидел её и уже глаз не мог отвести. С отцом они договорились быстро, и вскоре девушка стала невестой. Как же она просила батюшку не отдавать её этому большому черноглазому мужчине, который так пугал её своим суровым видом. Но батюшка только посмеивался.

— Не понимаешь ты, дочка, счастья своего, — говорил он. — Янош мужчина серьёзный, воевода, хозяин замка. При нём и ты госпожой станешь, горя не будешь знать.

Свадьба состоялась. А когда молодые остались одни, воевода ласково взглянул на дрожащую девушку и улыбнулся:

— Ты не бойся меня, красавица. Я тебя никогда не обижу, слово даю.

И, правда, не обидел. За все девять лет, что Злата прожила с мужем в Хустском замке, она ни разу слова злого от него не слышала. А уж чтобы он руку на неё поднял, такого она и в мыслях не держала. И вот теперь он уехал.

В самом конце зимы вечером, когда воины крепости уже собирались поднимать подвесной мост, по крутой извилистой дороге к воротам замка поднялся утомлённый дальней дорогой путник на измученном коне. Это был гонец от короля. И он рассказал ужасные вещи. Как страшная чума, на них двигались с востока неисчислимые полчища монгольского хана Батыя. Монголы уже опустошили земли Руси, пройдя по ним огненным смерчем, и теперь вышли на просторы Европы. Христианские короли собирают силы для отпора страшному врагу. Но их, говорят, идёт сила силенная сколько, и ведёт их сам хан Батый, жестокий зверь, свирепое чудовище. Венгерский король Бела 1У собирает свои войска на большой равнине. Воеводе Хусту передан наказ немедля выступить со своими людьми на соединение с королевской армией. В замке велено оставить немного воинов, чтобы только могли держать оборону, если потребуется.

Воевода, крайне опечаленный полученными известиями, отдал наказ собирать отряд в путь, чтобы, не теряя времени, прямо с утра двинуться в дорогу. Душа его болела за свою любимую женщину и детей, за свой замок. Однако жене он свой страх не показал.

— Ты же знаешь, Злата, сердце моё, что замок наш крепок и неприступен, — уговаривал он любимую, — к нему просто так не подойдёшь. А коль решится враг взять его в облогу, то долго стоять будет под его стенами. Запасов в замке достаточно, вода в колодце, можно долго продержаться. А старый каштелян Иштван воин опытный, он справится.

Жена смотрела на него огромными испуганными глазами, но не говорила ничего. Что она могла сделать? Беда пришла на их землю, и от неё теперь не спрятаться. Она хоть под защитой толстенных замковых стен оставалась, а муж ведь воевать ехал, сердце её за него болело.

— Ты себя береги, любый мой, — тихонько прошептала, прощаясь, — а мы тебя дождёмся.

Воевода уехал, и Злата затосковала. В замке стало непривычно тихо, людей осталось мало. Каштелян распоряжался воинами, но их едва хватало, чтобы стоять в дозоре, меняясь каждые три часа. Воины были всё больше в годах, опытные, конечно, но силы уже не те. Замок, правда, у них мощный. Он стоит на самом высоком среди холмов, что раскинулись на берегу многоводной Тисы, и подступиться к нему практически невозможно. На это и рассчитывал старый Иштван. Он усилил дозор на стенах замка, как мог, и ожидал развития событий.

В это утро Злату, уснувшую только в самом конце ночи, разбудил шум. Женщины что-то громко кричали, некоторые плакали. Злата выскочила из своих покоев и бросилась на самый верх башни, на парапет. И застыла, поражённая. Сколько видел глаз, подступы к замку были запружены чужезе-мными воинами в непривычном глазу снаряжении. Они все были на конях, в крепких шлемах и со щитами, вооружены большими изогнутыми луками, пиками и боевыми топорами. Казалось, это огромное войско заполнило всю долину между холмами, а они всё прибывали. В ужасе кинулась Злата искать каштеляна Иштвана, он-то знает, что делать. Каштелян был на стенах замка вместе с воинами. Когда он увидел её, то постарался первым делом успокоить перепуганную увиденной картиной женщину.

— Монголы пришли, да, госпожа, — говорил он ей спокойным голосом, — но взять крепость они не смогут. У нас хватит стрел и камней для обороны. Мы выдержим осаду, не в первый раз.

Злата вернулась в свои покои, но не могла найти себе места. Дети были всё время рядом с ней. Правда, Михай рвался на замковые стены, отбивать атаки, но мать строго-настрого велела ему не выходить из башни. Мальчик послушался, только смотрел с высоты донжона на то, что делается внизу, и глаза его горели.

Так прошло три дня, показавшихся Злате нескончаемыми. А на четвёртый, как только рассвело, в её покои ворвался взволнованный каштелян.

— Нас предали, госпожа, враги в замке, — прокричал он с порога, — прячьтесь, спасайте детей.