Данил Мышкин

Небо и земля

– Меня зовут Римм. Как столица Италии.

Неужели он говорил это каждому при первой встрече?

– А вас?

Старик выглядел гордо. «Как столица Италии». Он сказал это с таким искренним удовольствием, что, будь я более бестактен, я бы рассмеялся ему в лицо. Нет, я преувеличиваю. Он не виноват в том, что ему нравится своё имя.

– Давид. Приятно познакомиться.

– Да уж, приятно… – он посмеялся. Я посмеялся вместе с ним. Идиот. «Приятно познакомиться» тут звучит, как издёвка. Хорошо, что он принял за шутку.

Римм крутил своим медным лицом по сторонам и прислушивался к людям. Его полуседые редкие волосы едва ли могли встать дыбом даже от творящегося вокруг ужаса. Он надел очки и остановил взгляд на женщине в метре от него. Она подавляла всхлипы. К её счастью, услышать их было невозможно из-за всеобщей суеты и шума.

Я смотрел на Римма и не мог понять, что он пытается выведать своими мелкими глазами. Он останавливался на одном человеке за другим, будто пытался впитать в себя все их страдания. Сверлит потолок глазами бухгалтер, которого ждут дома жена и собака. Художница осознаёт, сколько всего не успела сотворить. Ребёнок то смеётся, то плачет, но ничего не понимает. Пожилая пара держится за руки и со снисходительной улыбкой смотрит вокруг. Всех их объединяла не только одна судьба, но и любопытствующий взгляд старика рядом со мной.

– Всё-таки очень интересно… – он был по-настоящему восхищён. – Какова вероятность!

Мне нечего было ему ответить. Я не хотел говорить. Я даже не поворачивался к нему, чтобы не создать впечатление, будто мне интересно.

Я достал телефон. Связи не было, как ни странно. Застывшее непрочитанное сообщение.

«Люблю тебя. Напиши, когда приземлишься».

– Убери от меня руки! Молчи! – раздался женский голос где-то в хвосте.

– Пожалуйста, сядь и успокойся! Всё будет хорошо!

На сообщение я не успел ответить. Как только я его получил, стюардесса попросила меня включить режим полёта. Кто бы мог подумать, что режим полёта не поможет.

Я решил написать ответ. Вдруг связь улучшится, вдруг получится отправить.

«Мы падаем»

– Вообще, это не самый плохой… – Римм что-то говорил мне, но я не слушал. Прерывать тоже не хотелось. Раз ему от этого спокойнее, зачем мешать?

«Связи сейчас нет, я даже не знаю, дойдут ли сообщения»

Кого-то тошнит. Человека три, как минимум. Отвратительный оркестр.

«Просто знай, что я очень сильно тебя люблю»

Ребёнок снова заплакал. Теперь даже сильнее. Нет, это крик, а не плач. Слёзы закончились, но страх – нет.

«И хочу, чтобы ты была счастлива»

– Вам нужен пакет? – раздав пакеты тем троим, стюардесса дошла до нас.

– Нет, спасибо. Может быть, есть что-то выпить? – я так сразу и понял, что Римм – предприимчивый и прямолинейный человек.

– Извините, что было, уже кончилось.

– Ну что же…

«Несмотря на все сложности, что есть между нами»

Римм дёрнулся в кресле и начал рыться в карманах. Ничего не нашёл. Он встал и достал свою сумку. Судорожными, предвкушающими руками он утонул в ней и, вынырнув, достал небольшую фляжку в форме рыбы. Что за сюр…

«Ты сделала меня намного счастливее, чем я был»

– А мы и сами, – он посмотрел на меня с азартом, как победитель смотрит на толпу зрителей, – подготовлены!

Римм лёгким движением руки снял крышечку и, закинув голову, сделал два глотка. Поморщился, помотал головой, выдохнул. Он поболтал фляжкой у уха и, услышав лёгкое бульканье на дне, спросил меня:

– Хотите?

«Спасибо тебе за это»

Я не отрывался от экрана. Римм не стал спрашивать дважды и употребил остатки. Только зачем? Он же даже не успеет опьянеть.

Я бессильно смотрел в телефон. Связи нет. Хотелось написать что-то ещё, но что тут добавить? Что бы я ни сказал, я не почувствую, что сказал всё. Разве можно свести все свои мысли и чувства к нескольким сообщениям?

Мне повезло, моё место было у иллюминатора. Могу посмотреть, как мы практически бесконтрольно движемся к земле. Самолёт уже давно пробил сугробы облаков, и теперь стали видны очертания улиц какого-то провинциального города. Выглянув в иллюминатор впервые после объявления пилота, я ожидал увидеть клубы дыма, горящую турбину, хоть что-нибудь. Однако ничего такого не было.

В салоне стало как-то тихо. Уже почти никто не кричал. Разве что дети и пара так и не смирившихся взрослых. Римм сидел у прохода, место между нами пустовало. Он шептал что-то с закрытыми глазами. Наверное, молился. Я и так молчал, но всё равно весь напрягся, чтобы случайно не помешать ему, хоть я человек и неверующий.

Связи нет.

Стюардессы уже не суетились, никому больше ничего не было нужно. Все прекрасно понимали, как мало времени осталось и как ничтожна вероятность чуда. Сзади меня слышались лишь вялые короткие вздохи.

А ведь кто-то мечтает об этом! Столько людей вокруг ходит и думает: «Вот бы я не проснулся». Не нужно выбирать, не нужно ничего делать. Ничто от тебя не зависит. Будь они на нашем месте, они бы вели себя иначе? Надеюсь, хоть кто-то на борту этого самолёта рад происходящему.

Связи нет.

– Жена подарила… – Римм крутил в руках фляжку. Он посмотрел на меня и горько улыбнулся. Я снова не мог ничего ответить. В этих двух словах было скрыто намного более глубокое страдание, чем в плаче тех, кто не смирился.

Из глаз Римма вытекло несколько слёз. Он сделал тяжёлый насмешливый выдох и запрокинул голову. Сейчас мне понадобился бы пакет, который предлагала стюардесса. Нет, дело не в Римме. Неужели связь не появится?

– Вы женаты?

Да неужели нельзя уже просто замолчать?!

– Не успел.

Я умоляю, не спрашивай больше ничего.

– Значит…

Римм не успел договорить. Я резко повернулся к нему. Я боюсь представить злость, которую он увидел в моём лице. Он проглотил слова и замолчал.

Немного стыдно.

Связь появилась.

Сообщения отправлены.

Она была в сети двадцать две минуты назад.

Больше мне писать было некому. Я смотрел в экран и просто надеялся, что она ответит. Через несколько секунд я решил открыть её фотографию. Она стоит в примерочной в платье. Захотела тогда обновить гардероб. Какая она красивая. На этой фотографии она даже улыбается.

«Как же много я не сделал». Я произнёс в голове эту мысль, и мне сразу стало стыдно за её банальность.

– Извините, – тихо сказал Римм.

– И