День у старухи не задался с самого утра. Сперва в поликлинике не удалось всласть поругаться с вежливой медсестрой в регистратуре. Та без проволочек записала пациентку на приём сразу к нескольким врачам, причём к одному можно было идти в кабинет прямо сейчас. Однако старуха, зло зыркнув на медсестру, пошаркала к выходу из поликлиники. Конечно, к врачам ведь ей и не нужно было.

Кипя от злости, старуха зашла в ближайшую аптеку, где чуть ли не час доставала всякими бредовыми просьбами молодого юношу-фармацевта. Сначала попросила дать ей какой-нибудь сироп от кашля. Долго через лупу читала о противопоказаниях, в раздражении швырнула обратно на прилавок. Потом перебрала несколько видов спреев от насморка и сосательных леденцов от ангины. Затем раз пять сгоняла фармацевта за разными таблетками от давления. Юноша с вымученной улыбкой исполнял все прихоти покупательницы: за каждым его действием следила камера видеонаблюдения. Любое неверное слово могло стоить парню месячной премии. Не зная об этом нюансе, старуха вся вымоталась, пытаясь вывести фармацевта из себя. Когда поняла, что ей это не под силу, вышла из аптеки, хлопнув дверью так, что окна задрожали.

Еле дошла до остановки, с трудом забралась в автобус: решила ехать домой. В разгар рабочего дня салон был почти пуст. Рухнув на сиденье неподалёку от дремавшей женщины-кондуктора, старуха вяло попыталась затеять с ней скандал. Однако бедная невыспавшаяся женщина (шутка ли, с шести утра в рейсе!) не обращала на нападки пассажирки никакого внимания, а только клевала носом на своём месте.

Да, день был просто ужасный. Старуха чувствовала, что силы её почти на исходе. Её маленькое сморщенное тело сгорбилось почти пополам на сиденье, руки и ноги мелко дрожали, а во рту расшатался последний оставшийся зуб. Старуха вытащила из кармана бесформенной кофты телефон и с последней надеждой впилась выцветшими голубыми глазами в его экран. Распухшим от артрита пальцем она листала ленту городских новостей. Уже через пять минут от чтения мелкого текста глаза старухи заболели и стали слезиться и она, чтобы дать им отдых, стала смотреть в окно. Мимо автобуса проплывали дома и улицы большого города, в котором старуха жила уже сколько? Она давно сбилась со счёта: годы и даже десятилетия мелькали мимо неё с ужасающей быстротой.

Сейчас за окном автобуса было лето, по тротуару медленно прогуливались мамочки с яркими колясками, дети постарше весело гоняли на велосипедах. Какая-то возмутительно молодая беззаботная девчонка вприпрыжку бежала по тротуару наперегонки с автобусом. Старуха со злобной завистью проводила девчонку взглядом из окна и, что-то буркнув под нос, снова уставилась в свой телефон.

Наконец, ей повезло. Старуха жадно читала в новостях короткий текст некролога:

–С прискорбием сообщаем, что заслуженный учитель нашего города …..много лет отдавший школе №…скоропостижно скончался в возрасте 45 лет. Прощание состоится…..

Старуха довольно улыбнулась и убрала телефон обратно в карман.

В означенный в некрологе день и время старуха вошла, шаркая ногами, в зал прощания с покойным учителем. Зал был полон родственниками, коллегами и друзьями покойного, присутствовали даже ученики. Прощание уже шло своим ходом, все желающие по очереди произносили прощальную речь в адрес покойного, всё было чинно и спокойно. Никто не обратил внимания на тихо вошедшую сгорбленную фигурку в низко надвинутом на лицо платке. Старуха скромно встала за спинами окруживших гроб людей.

Ей были слышны шёпот и деликатное покашливание прощающихся, она осторожно выглянула в маленький просвет между спинами. Посреди зала стоял обитый синим атласом гроб с покойным. Ногами бывший учитель лежал к двери, его руки были мирно сцеплены на груди. Старуха подслеповато вгляделась в строгое лицо покойного, потом перевела взгляд на его ближайших родственников, кучкой стоящих в головах гроба. Несколько женщин в чёрных платках всхлипывали, промокая свои красные заплаканные глаза носовыми платками. Они и трое стоящих рядом с ними мужчин разного возраста безотрывно глядели на лицо почившего дорогого для них человека. Даже когда кто-то из пришедших попрощаться с покойным говорил речь, члены семьи не смотрели на него.

Старуха, безошибочно определив среди женщин молодую вдову (та почти не могла стоять от горя и её приходилось придерживать с обеих сторон родственникам-мужчинам), впилась в неё горящим взором. Через минуту бедная женщина с жалобным стоном вдруг осела на пол и, громко зарыдав, повалилась навзничь. Началась суматоха, принесли стул и усадили вдову на него, бережно придерживая её с боков. Никто не заметил, как за спинами людей старуха сначала буравящим движением вперёд ткнула пальцем в сторону вдовы, а потом, согнув его наподобие крючка, резко дёрнула к себе. Несчастная женщина, без сил сидящая у гроба на стуле, с криком боли выпрямилась и схватилась за сердце.

Вновь поднялась суматоха, кто-то сунул под нос вдове ватку с нашатырём. Только старуха своим нечеловеческим взором торжествующе наблюдала, как из проколотой её пальцем энергетической оболочки женщины потоком хлынула энергия. Старуха широко открыла беззубый рот (последний её зуб выпал сегодня утром) и стала засасывать в себя жизненную силу вдовы.

Между тем время прощания с покойным подходило к концу, люди вереницей потянулись к выходу. Многие, перед тем как уйти, подходили к сидевшей на стуле вдове со словами соболезнования, вкладывали смятые купюры в её холодные ладони, бессильно лежащие на прикрытых чёрным платьем коленях. Глаза вдовы были полузакрыты, она молча кивала в ответ на сочувствие её горю и всё больше слабела и бледнела.

Окружающие списывали её состояние на горе, ведь никто не видел сияющий поток энергии, протянувшийся от груди несчастной женщины к открытому рту неизвестной старухи, сгорбившейся у стены.

Когда поток стал похож на иссякающий ручеёк, а зал почти опустел, старуха закрыла рот и вышла вслед за людьми. Вдова же впала в полуобморочное состояние, почти полностью лишившись своих жизненных сил.

Курившие на крыльце мужчины с удивлением провожали взглядом уже не сгорбленную, а прямую спину старухи. Она лёгкими шагами удалялась по тротуару, наслаждаясь кипевшей внутри украденной энергией. Ей не было жаль вдову, которая так и не сможет оправиться и умрёт ещё до исхода сорока дней после смерти любимого мужа. А родня, горестно вздыхая, скажет:

– Покойничек забрал с собой.

Никого старухе не было жаль. Уже миллионы раз она подпитывалась энергией от разных людей, скандаля с ними, доводя до белого каления или слёз. В результате обычно сильное защитное поле вокруг человека слабело, и старуха легко протыкала его и высасывала жизненные силы. Чаще всего она выпивала их