Через окошко кареты я с восторгом разглядываю одновременно и знакомые, и совсем незнакомые питерские места. Я родилась и выросла в городе на Неве, но как же он изменился за почти две сотни лет!

Неужели это — Невский проспект? Не асфальтовый — деревянный! А как непривычно не видеть на канале Грибоедова собора Спаса на Крови. Его начнут строить только через пятьдесят лет. Хотя о чём я говорю? Какой Грибоедов?

И как непривычен Зимний дворец не в зеленом, а в желтом цвете!

От созерцания меня отвлекает скрипучий голос Настасьи Павловны.

Ежели князь во время танца изволит к вам обратиться, слушайте внимательно. Отвечайте кротко: «Да, ваша светлость» или «Нет, ваша светлость». И смущенно опускайте взгляд.

Я хихикаю, и она смотрит на меня с неодобрением и шепчет на ухо подруге Ирине Николаевне:

— Ох, уже эти провинциальные барышни! — и снова обращается ко мне. — Константин Николаевич — большой любитель чтения. Надеюсь, вы знаете каких-нибудь поэтов?

— А как же? — возмущенно откликаюсь я. — Державина, Пушкина, Лермонтова.

И тут же, спохватившись, до боли закусываю губу. Про Лермонтова я знать еще не должна. Его известность еще впереди.

К счастью, мои спутницы в поэзии не сильны. Хотя когда я называю Пушкина, обе дружно морщатся.

— Надеюсь, вы не забыли карне?

Нет, не забыла — маленькая записная книжечка висит на цепочке веера. В нее на балу полагается записывать приглашения на танцы.

— Сначала нужно выяснить, на какой танец вас ангажирует сам князь, — поучает Настасья Павловна. — А потом уже давать обещания другим кавалерам. И запомните, милочка, — не более одного танца с одним лицом!

— А если князь пригласит меня дважды? — уточняю я.

Дамы снова переглядываются.

— Князь? Дважды? Вера Александровна, да в своем ли вы уме? Только и забот у князя будет, что вас приглашать! Там сколько других барышень будет!

Теперь уже хихикают они.

Карета останавливается у самого крыльца, услужливый лакей в роскошной ливрее отворяет дверцу и помогает выйти сначала Настасье Павловне и Ирине Николаевне, а потом и мне. Мои шелковые туфли сразу тонут в мягком ворсе расстеленного на ступеньках ковра.

Мы поднимаемся по лестнице, входим в огромную светлую балльную залу. Да уж, народу как на крутой дискотеке! Удивительно, как в такой толпе кавалеры вообще находят дам, которых ранее пригласили на танец.

Настороженно разглядываю других гостей и облегченно вздыхаю. Кажется, я вполне вписываюсь в окружающую обстановку. У многих девушек платья того же фасона, что и мое. Причёски тоже скромные, и минимум украшений.

И хотя обычно я люблю оригинальничать, здесь предпочитаю стать незаметной. В незнакомой обстановке оно надежнее.

Пытаюсь вспомнить фильмы, которые я видела об этом времени. На ум приходит только «Война и мир». Первый бал Наташи Ростовой — самое то!

У меня сегодня тоже — первый бал. И меня тоже зовут Наташей. Графиня Наталья Закревская — звучит потрясающе! Но, боюсь, статусу этому я не соответствую ни в малейшей степени. Да и имя у меня сейчас другое. Пока никто не должен знать, что Закревская — это я. Особенно хозяин бала!

— Надеюсь, милочка, вам не придется стоять у стены, когда другие барышни танцуют, — шипит Настасья Павловна.

Именно она выводит меня в свет, и ей хочется, чтобы я произвела на петербургское высшее общество хорошее впечатление. Знала бы она, с кем связалась.

Я занималась с учителем танцев целый месяц, и всё равно мне кажется, что я совершенно ничего не умею. Я привыкла к совсем другим танцам.

Настасья Павловна ненадолго растворяется в толпе, а когда снова возвращается к нам, то сияет от восторга:

— Ах, Верушка, князь приглашает вас на первый же танец! Какая неслыханная честь! Я и подумать не могла…

Я предпочла бы обойтись без этого лестного знака внимания. Выйти в центр зала с главным кавалером вечера в конце бала было бы не так волнительно.

— А что тут удивительного? — скрипучим голосом вопрошает Ирина Николаевна. — Батюшка Константина Николаевича, когда-то, кажется, с князем Бельским дружбу водил. Вот сынок и вспомнил, поди, ко времени.

Лучше бы он вспомнил об этом чуть позже. Первым танцем на балу идет полонез — танец степенный, требующий внимания и порядка. То-то будет смеху в зале, если я поверну не туда или наступлю князю на ногу!

Музыканты начинают играть вступление к танцу, и вокруг меня образуется пустота — должно быть, гости уже знают, какая честь мне оказана, и ждут, что хозяин бала вот-вот ко мне подойдет.

Но музыка играет, а князь не спешит засвидетельствовать мне свое почтение. Я замечаю, как беспокойно оглядывает залу Настасья Павловна, и понимаю, что что-то идет не так.

Другие пары тоже не решаются выйти в центр — открывать бал должен хозяин. Повисает неловкая пауза. И только через несколько минут распорядитель бала передает указание князя начинать танец без него.

Взоры других гостей из завистливых становятся насмешливыми. И хотя я не сильна во всяких здешних этикетах, я понимаю, что такая ситуация унизительна. Красная как мак Настасья Павловна страдает вместе со мной.

Я слышу, как за моей спиной дама говорит своему спутнику:

— Должно быть, князь осознал, что сделал неправильный выбор для первого танца. Я слышала, князь Бельский — персона сомнительная. С бунтовщиком Закревским дружбу водил. Зачем же его светлости такое родство?

А мужчина сочувственно откликается:

— Бедная девочка.

— Ах, Верочка, это ужасно! — всплескивает руками Настасья Павловна. — На первом балу остаться без приглашения хозяина — это провал. Все последующие танцы у князя уже розданы другим девушкам. Не удивлюсь, если сегодня вас вообще никто не пригласит.

Другие дебютантки уже выходят в центр со своими, пусть и не такими знатными, но всё-таки кавалерами. Соперницы смотрят на меня с оттенком превосходства.

— Мы можем уехать отсюда прямо сейчас? — тихонько спрашиваю у Настасьи Павловны.

Та округляет глаза:

— Что вы, Верочка, и думать об этом не смейте!

И вдруг начинает широко улыбаться. Через секунду перед нами появляется молодой человек во фраке. То, что это — не князь, я понимаю по реакции окружающих. Но выглядит незнакомец весьма презентабельно.

— Граф Никита Александрович Свиридов, княжна Вера Александровна Бельская, — представляет нас друг другу моя дуэнья.

Я настолько растеряна, что не слышу, что он говорит. За меня отвечает Настасья Павловна: