…Автор этой книги вынужден для начала признаться, что, решив взяться за написание биографии Зигмунда Фрейда, он совершенно не представлял подлинной сложности и масштабов этой задачи.

Мой личный интерес к учению (именно к учению, а не к личности) Зигмунда Фрейда начался в седьмом классе, в ту самую пору, когда, сидя на уроках, я смотрел на доску куда реже, чем на коленки моих одноклассниц. И что уж совершенно точно, мысли мои в это время были сосредоточены отнюдь не на законе сохранения энергии, квадратных уравнениях и скорости химических реакций.

В те дни мне и попалась под руку небольшая книжечка, посвященная человеческим эмоциям и вышедшая в серии «Компас» — была среди книг издательства «Молодая гвардия» и такая замечательная серия, адресованная молодежи и подросткам. К сожалению, имя автора брошюры напрочь вылетело у меня из памяти, но зато я хорошо помню, что зачитал ее до дыр, так как, помимо всего прочего, там было немало страниц, посвященных «месту половой любви в жизни человека».

Надо заметить, что в 70-е годы XX века литература по данному вопросу была в СССР в таком же дефиците, как масло и мясо. Было в той книженции и несколько страниц, где в самой популярной форме рассказывалось о Зигмунде Фрейде, о «подсознании» и о том, какую огромную роль оно играет в повседневном психическом состоянии человека. Заинтересовавшись, я решил раздобыть книги «этого самого Фрейда», но тут выяснилось, что это совсем непросто, если не сказать — невозможно. По неким неведомым мне тогда причинам книг Фрейда не было не только в магазинах, но и в библиотеках, а краткие статьи о нем в различных энциклопедиях и справочниках носили исключительно критический характер. В нескольких учебниках и популярных книгах по психологии я набрел на пару-тройку страниц, посвященных его теории сексуальности и формирования различных «комплексов», но они лишь разожгли интерес, не дав ответов на многие вопросы.

Уже в университете, всерьез заинтересовавшись психологией и став членом соответствующего студенческого кружка, я, наконец, дорвался до сочинений самого Фрейда. По большей части это были издания 1920–1930-х годов, украденные неведомыми мне лицами из спецхрана, скопированные в самиздате и в таком виде ходившие по рукам. В моей домашней библиотеке до сих пор хранятся несколько таких «раритетных» самиздатовских копий.

Никогда не забуду своего первого ощущения от встречи с работами Фрейда. Это было как ожог, как откровение. Сопоставляя всё, что он говорил по поводу природы сексуальности, со своими собственными ощущениями, детскими воспоминаниями, личными наблюдениями, а также с подслушанными в разные годы разговорами взрослых, я пришел к выводу об абсолютной верности его теории и стал почти фанатичным ее поклонником. Тогда же я понял, почему именно Фрейд пользовался такой нелюбовью советской власти. Именно после прочтения его работы «Психология масс и анализ человеческого „Я“», написанной в 1921 году, автор этой книги окончательно осознал всю ненормальность, всю ложь той тоталитарной системы, в которой мы жили, где общественное ставилось выше личного, а любовь к вождям и партии — выше любви между мужчиной и женщиной. И «Как закалялась сталь» Николая Островского, и «Сорок первый» Бориса Лавренева, и многие другие любимые с детства книги читались после этого совсем по-другому.

Начавшаяся в 1985 году эпоха «перестройки и гласности» повлекла за собой в числе прочего и то, что в стране одна за другой стали выходить книги Фрейда и о Фрейде. В 1988 году я даже регулярно посещал кружок, в котором изучались и обсуждались сочинения Фрейда. Притом что все мы в силу воспитания и образования были адептами диалектического материализма, учение Фрейда, как нам тогда казалось, не только не противоречило марксистско-ленинской философии, но и дополняло ее. Уже впоследствии выяснилось, что до разгрома фрейдизма в СССР так думали многие советские психологи и философы [1]. Среди участников того кружка были и профессиональные психологи и психиатры, решившие превратиться в доморощенных психоаналитиков. Некоторые из них даже, помнится, говорили, что в Москве открылись какие-то курсы по подготовке психоаналитиков, называли имена М. Г. Ярошевского, А. И. Белкина, В. М. Лейбина и др.

По их словам, несмотря на все гонения, традиция психоанализа в СССР никогда не прерывалась: всегда находились люди, которые им серьезно занимались, не афишируя этих своих занятий. Еще точнее: целый ряд крупных советских психологов, невропатологов, психиатров, психотерапевтов (Ф. В. Бассин, А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Д. Н. Узнадзе, С. Р. Микулинский и др.) развивали в 60–80-х годах XX века теорию психоанализа, освобождая ее от ортодоксального догматизма, но эти их работы предназначались исключительно для узкого круга специалистов. Одним из центров развития психоанализа в бывшем СССР был Тбилиси, где проходили всесоюзные и международные научные конференции по психотерапии и психосоматике и где в 1978–1985 годах была выпущена четырехтомная монография «Бессознательное. Природа, функции, методы исследования».

И все же подлинное возрождение психоанализа и возвращение Фрейда в Россию и на постсоветское пространство произошло в конце 1980-го — начале 1990-х годов, когда была создана Российская психоаналитическая ассоциация[2], стал издаваться журнал «Российский психоаналитический вестник», а в Санкт-Петербурге открылся Институт психоанализа [3].

Но так получилось, что в мировоззрении автора этой книги как раз в те годы произошел коренной перелом. Запретный плод перестал быть запретным; я, наконец, прочитал большую часть трудов Фрейда и к тому же, видимо, вошел в возраст, когда начинаешь понимать, что секс, безусловно, значит очень и очень многое в жизни человека, но вот искать объяснение всем поступкам и устремлениям исключительно в сексуальности явно нелепо.

При этом у меня, как и у многих, зародилось подозрение, что фрейдизм субъективен, что это на самом деле не наука, а «антинаука», основанная на том, что Фрейд попросту приписывал свои личные комплексы и сексуальные проблемы, а также комплексы и проблемы своих пациентов (то есть изначально не совсем здоровых людей[4]) всему человечеству[5]. Наконец, в психоанализе практически невозможно было применять те или иные методы объективного научного исследования: постановки воспроизводящихся экспериментов, их статистической обработки и т. д.