А. Донин, К. Рябова, Г. Рябов

Вся жизнь – в искусстве

ИСТОКИ

Из воспоминаний М.М. Валентинова (младшего) о родителях

Мой отец, Марк Маркович Валентинов (старший), родился в 1869 году, в городе Богодухов Харьковской губернии, в семье обедневшего мещанина, происходившего из «николаевских солдат». Учился в гимназии в городе Харькове, но не окончил ее в силу следующего обстоятельства.

Однажды к его старшему брату, студенту медицинского факультета, с которым он вместе жил, пришел один из товарищей и попросил спрятать у себя нелегальную литературу, т.к. опасался обыска.

Ночью неожиданно явилась полиция. Найденная у них литература повлекла неприятные последствия: дядя был исключен из университета, а отцу предложили уйти из гимназии, т.к. он был отдан под надзор полиции.

Через некоторое время отец поступил в музыкальное училище и окончил его по классу сольного пения. Приближался срок призыва на военную службу, и он поступил вольноопределяющимся в один из пехотных полков Харьковского военного округа.

Прослужив положенный срок, был произведен в офицеры и вышел в запас.

Мой отец был вполне культурным человеком, превосходно знавшим русскую классическую литературу, весьма осведомленным в отношении театрального искусства, т.к. лично общался с его выдающимися деятелями не только в области оперы, но и драмы. Его музыкальность, память и живой ум, богатство личных впечатлений, неоднократные деловые поездки в Италию, Францию, Германию заменили ему высшее образование, которого он не получил.

По окончании военной службы он стал работать в качестве певцабаритона в различных мелких труппах – «товариществах», где исполнял первые партии в операх и опереттах. Однако невыгодные данные: маленький рост и, повидимому, не слишком надежный верхний регистр (моя мать говорила, что, по словам его сослуживцев, он испытывал страх перед высокими нотами), побудили его оставить деятельность певца и перейти в суфлеры. Работа оперного суфлера при его исключительной музыкальности, позволила ему стать одним из наиболее высоко ценимых мастеров этой специальности. Помню, как в послереволюционные годы, когда уже в течение 20 лет он не держал в руках клавира, отец сел в будку и, убедившись в том, что из клавира вырвано 20 страниц, преспокойно просуфлировал их наизусть! Однако, кроме музыкальности, у него были и другие полезные качества: исключительные организаторские способности, хладнокровие, выдержка, которые вскоре позволили ему покинуть суфлерскую будку. По моим соображениям, гдето около 1906 г. петербургские купцы Кабанов и Яковлев пригласили его в качестве управляющего (теперь это главный администратор) в арендованный ими в Петербурге летний театр «Олимпия».

Хорошо начавшийся сезон неожиданно прервался: деревянный театр после спектакля, ночью, сгорел до тла! Тут и сказались блестящие организаторские способности отца: в двухмесячный срок театр был отстроен заново, и труппа получила возможность работать.

Сложившаяся репутация дельного администратора, проявившего себя помимо «Олимпии» в целом ряде оперных гастрольных поездок, обратила на него внимание директоров Акционерного общества Владикавказской железной дороги, выстроившей в Кисловодске целый комплекс зданий, так называемый «Курзал», в котором был хороший театр со всем необходимым оборудованием.

До отца антрепренером, державшем сезон в Кисловодске, был Форкатти, работавший там несколько лет и имевший свой дом на Шоссейной улице. Почему он оставил антрепризу, я не знаю, возможно, что к этому времени он умер.

Отец получил «Курзал» на чрезвычайно выгодных условиях. ВЖД (так я буду для краткости именовать Управление Владикавказской железной дороги) сдавала ему на срок полтора – два месяца (июль, август) театр с декорациями, костюмами и бутафорией и парк «Курзала», где находились эстрадараковина симфонического оркестра и малая сцена.

За это Валентинов должен был держать в театре первоклассную оперную труппу, оркестр, хор и балет (балет – в скромном количестве, как и во всех тогдашних антрепризах). Но главным условием было то, что в каждом спектакле должен был участвовать в качестве гастролера какойлибо выдающийся артист, имя которого на афише привлекало зрителей не только из Кисловодска, но и со всех остальных курортов минераловодской группы. Тем самым стимулировался приток пассажиров, едущих сюда, и оживлялось железнодорожное движение минераловодской ветки, где ежедневно ходило 26 пар поездов!

Условие это было чрезвычайно разорительным: труппа стоила дорого, не говоря уже о гастролерах, среди которых были корифеи русского и мирового искусства: Шаляпин, Собинов, Смирнов, Тартаков, Катульская, зарубежные артисты: Лео Слезак, Адам Дидур и многие другие. Но и условия ВЖД были весьма льготными; не знаю, с первого ли сезона (помоему, он был в 1909 году), но в дальнейшем ВЖД сдавала отцу театр бесплатно, со всем оборудованием и выплачивала ему еще «субсидию» в сумме 5 000 рублей.

Все это давало возможность в опере «сводить концы с концами», доход же (необходимое условие всякого предпринимательства) ему давала продажа 25копеечных входных билетов в парк «Курзала». Там, гуляя по скрипящей под ногами морской ракушке, которой была усыпана вся площадка (за прошедшие полвека она совершенно исчезла, превратившись под ногами гуляющих в песок), можно было прослушать три отделения симфонической музыки в исполнении первоклассного симфонического оркестра в 60 человек под управлением превосходных дирижеров – Л.П Штейнберга., В.В. Бардяева., А.В. ПавловаАрбенина, М.И. Черняховского.

В перерывах между отделениями оркестра, все спешили к открытой сцене, где исполнялись забавные юмористические пьесыминиатюры, в которых блистал несравненный П.Н. Поль, хорошо известный советскому зрителю. А после окончания 3го отделения оркестра можно было пойти в первоклассный ресторан с огромной верандой, которым руководил знаменитый кулинар О.Л. Шавгулидзе.

Все это привлекало в парк «Курзала» тысячи людей, если… если не начинался в 5–6 часов вечера проливной дождь!

Обычно дождь кончался в полдевятого, но никто уже не спешил в «Курзал», на его мокрые скамейки!

И тогда мой отец «горел синим пламенем» и в течение зимнего сезона, устраивая гастроли известных солистов в различных городах, стремился заработать, чтобы выплатить сполна все то, что он задолжал своим работникам. Особенно тяжелым был один сезон, когда дождь шел каждый день. Отец был в отношении исполнения обязательств человеком необычайной щепетильности, его репутация в этом была безупречной. Это создавало ему большую кредитоспособность, и достаточно было услышать от него словесное обещание, чтобы верить ему без всяких расписок. Мне вспоминается один из эпизодов его работы уже в качестве директора Бакинской оперы, о котором мне рассказывала одна из артисток хора.

«Приехали мы и начали работать. Проходит неделя, а нас не зовут подписывать договор! Вот мы и пошли к зав. режиссерским управлением. Спрашиваем, как быть? Не впустую ли мы работаем?»

– А он нам говорит: «А вы были у Марка Марковича?»

– Да…

– Что он вам сказал?