Морена Морана

Утопленница

– Васька! Кошечкин! Ты пойдешь с нами на утопленницу смотреть, или опять струсишь?

– Да врете вы все, нет там никакой утопленницы! – отнекивался я, и в то же время ясно представлял себе, как она плавает в пруду совершенно голая. Плещется в мутной воде юная, стройная, длинноволосая. И зовет меня за собой. Разумом я понимал, что мальчишки шутят, что такого не может быть! Но с другой стороны, я так много слышал об этой аномалии, что где-то в глубине души начинал в нее верить.

Впрочем, о ней рассказывали не только мальчишки. Взрослые мужики, рыбаки и дачники, тоже видели ее. И все описывали одинаково. Красивая блондинка с тонкой талией и высокой грудью. Лицо бледное, голос звонкий. Если прийти ночью на пруд, то получится ее рассмотреть. Иногда, завидев людей, она уплывает. Но если не заметит, то можно долго любоваться плавными линиями ее совершенного тела. Главное – не заглядывать ей в глаза. Не касаться ее. Не разговаривать с ней. А если заговоришь, дотронешься – утянет на дно. Поэтому столько людей и утонуло в пруду – засмотрелись.

– Васька, ты прекрасно знаешь, что она там есть. Ты просто забоялся смотреть на голую женщину! Бояка, бояка! Трус! Васька Кошечкин – трус! – кричали ребята. Я ушел домой, но мысли о ней не выходили у меня из головы. Вы понимаете, она стала для меня своего рода навязчивой идеей. Недостижимой мечтой.

– Василий, я правильно понимаю, что образ, который лег в основу навязчивого чувства вины, впервые появился в подростковом возрасте? Это некая женская фигура, которую вы как бы отделили от себя, делегировав ей такие черты как решительность, сексуальность и, главное – сила. То есть то, чего так не хватало вам самому?

Светлана Петровна поправила очки на переносице и внимательно посмотрела на меня. А затем – на штору. Кажется, она думала о том, что бы еще прикупить в свой психологический кабинет, чтобы он казался шикарнее.

– Правильно понимаете. Как взрослый и разумный человек, я знаю о существовании групповых галлюцинаций, не говоря уже о мифах и предрассудках. Но тогда она была абсолютной реальностью. Я решил посмотреть на нее во что бы то ни стало. И вот однажды, когда мать с отчимом в очередной раз допились до чертиков, отмечая, день взятия Бастилии, я решился. Я пошел на пруд.

Пруд находился недалеко от моего дома, примерно в двадцати минутах ходьбы. Когда стемнело, я незаметно выскользнул из подъезда и отправился туда. В наши дни одинокий ребенок на плохо освещенной ночной улице – это чрезвычайное происшествие. А тогда никому не было до меня дела. Я целеустремленно двигался вдоль домов, боясь не столько мертвых, сколько живых. Но по дороге мне не встретилось ничего примечательного, кроме припаркованной у обочины машины. Рядом с ней две девушки танцевали в свете фонарей. На одной из них была очень короткая юбка. А на другой девушке юбки вообще не было, только трусы. С ними был какой-то парень спортивного телосложения. Я предпочел обойти эту компанию стороной, чтобы они меня не заметили.

Хоть я и боялся каждого куста, но, в конце концов, все-таки достиг цели. По узкой, неосвещенной тропинке я бесшумно спустился к озеру и затаился в листве. К счастью, погода в этот день была замечательная. Это была теплая летняя ночь. Водную гладь освещала полная луна. А небо было усыпано звездами.

Я не знаю, сколько времени я там просидел, ведь тогда не было мобильных телефонов. Но вдруг я услышал плеск и увидел, как из воды вынырнула женская головка. Поплавав немного, девушка вылезла на берег недалеко от меня. Она стояла в лунном свете, а я любовался ее очертаниями.

Утопленница была точно такой, как ее описывали – юной, бледной, длинноволосой. Ее мокрые светлые волосы струились до колен. А когда она стала выжимать их, я увидел крутой изгиб ее бедер и ямочки на пояснице. Я смотрел на нее, как завороженный. От ужаса меня всего трясло. Впервые видел обнаженную женщину, тем более такую прекрасную. Я очень старался не шуметь, но вдруг в моем животе громко заурчало. Я представил, как сейчас она обернется, посмотрит мне в глаза и убьет меня, …и потерял сознание от страха.

Очнулся я от того, что она била меня по щекам.

– Парень, вставай! Что с тобой, ты живой вообще? Эй!

– Живой! А Вы – живая? Вы меня не убьете? На дно не утащите? – бормотал я, потихоньку отходя от страха. Сейчас я мог рассмотреть ее лицо гораздо лучше. Да она же еще совсем молодая девушка… Сколько ей было, когда она утонула?

– Зачем мне тебя убивать? – с удивлением спросила девица. Кажется, она заметила мой пристальный взгляд и разбросала косы по плечам, прикрыв грудь.

– Ну, не знаю… Парни всякое рассказывают.

– Что, например?

– Как вы мужчин соблазняете и топите. Всех, кроме Витька, он говорит, что с вами… того…

– Вот лжец! – возмутилась утопленница. – Его бы следовало утопить за эти мерзкие сплетни, причем два раза. Но делаю я это крайне редко и лишь по исключительным поводам. А ты чего здесь делаешь один? Почему не дома?

– Дома отчим… Буянить будет опять… К тому же я на Вас посмотреть пришел.

– Буянить? – лицо девушки изменилось. Оно стало более суровым. Казалось, теперь она действительно может убить взглядом.

– Ну, да… достается мне от него, однако. Но зато я встретил вас. Вы такая… замечательная. Ради вас можно умереть. Не жалко.

Она улыбнулась. Отбросила волосы, и я снова с жадностью рассматривал ее бледное нежное тело в тусклом свете луны.

– Какая роскошная летняя ночь сегодня! Почти как тогда… Кстати, не хочешь поплавать со мной? М-м-м?

Как же я боялся потерять контроль над собой и быть утянутым на дно, но и упустить свой шанс более близкого знакомства с такой красоткой не мог…

– Ты так и будешь стоять? – спросила она, прервав мои размышления. – Раздевайся, и лезь ко мне.

Я повиновался. Снял шорты и майку, а трусы не решился – стыдно было. Водичка в тот день была теплая, как парное молоко. Я вошел в эту воду, и она взяла меня за руку. Потом провела пальчиком по моей груди и нащупала шрам.

– Что это? – спросила она, нахмурившись.

– Это отчим сделал …пряжкой… Долгая история… – не хотел вдаваться в подробности я.

– Он