Олег Белоус

Первый полет

Далеко за пределами одной из солнечных систем, ее звезду аборигены называли Солнце, нарушая законы физики, летела исполинских размеров комета. Она мчалась не так, как положено нормальным звездным странницам по орбите вокруг светила, а неслась по траектории из межзвездной бездны внутрь планетной системы. Было еще одно отличие. Странно короткий хвост, протяженностью не миллионы километров, как у обычной кометы, а всего лишь жалкие сотни, зато он сверкал ярчайшим светом ядерного пламени. Странности объяснялись довольно просто. Небесный странник, размером с приличный астероид, был межзвездным кораблем — «Новым Ковчегом» — самым большим, из созданных человечеством.

Если бы гипотетический зритель видел окружающее пространство, то мог заметить, что траектория полета корабля пересекается с несущимся ему в лоб метеоритом. Их сближение, как и полагается в космосе, происходило на колоссальных скоростях и, времени для маневра у экипажа межзвездного транспорта уже не оставалось. Корабль и небесный странник столкнуться и, в яростном, сравнимом по силе с ядерным взрыве, часть звездолета испарится. Не спасут ни титанические размеры корпуса, не колоссальная толщина корабельной брони. Это как морскому судну на максимальном ходу получить торпеду в корпус. Возможно сумеет, несмотря на разрушения, доплестись до порта, но скорее всего сгинет в безбрежной пучине…

За несколько часов до этого:

Первый самостоятельный полет Алексея начался так обыденно, что аж челюсть сводило от скукотищи. Взлет, недолгий полет на позицию впереди «Ковчега», доклад диспетчеру и долгое дежурство наедине с пультом управления и корабельным компьютером. Словом, рутинная служба по противометеоритной обороне «Нового Ковчега» на дальнем рубеже — могучая инерция околосветового полета не позволяла круто изменить курс, поэтому только уничтожение встречных метеоритов. Ближнюю защиту осуществляла батарея сверхмощных лазерных орудий на поверхности «Ковчега». Считалась что всего этого достаточно для надежной обороны корабля от межзвездных странников, и даже выход из строя одного из рубежей противометеоритной обороны не представлял опасности.

Космолет 3/альфа, один из старейших на «Ковчеге», имел весьма почтенный возраст, но Алексей, когда его назначили на этот атомный ракетоплан, был рад. Несмотря на то, что его использовали еще строители «Нового Ковчега», корабль не раз проходил капитальный ремонт и считался вполне надежным и скоростным. Благодаря ядерному двигателю — сердцу корабля и двум вместительным бакам с рабочим телом — твердым, замороженным при температуре -262 градуса Цельсия водородом, громоздившимися сверху над корпусом, корабль разгонялся до скорости тысяча километров в секунду и мог совершать дальние экспедиции. И места для двух космонавтов — экипажа для дальних перелетов хватало — две компактные каюты и кают-компания.

Алексей, с тюбиком апельсинового сока в руке, плавал под потолком пилотажной, но едва поднес его к губам, компьютер тревожно затренькал. По монитору медленно поползла пульсирующая кроваво-красная надпись «Метеоритная опасность», машинный голос нудно забубнил:

— Опасность, опасность…

Он вздрогнул, странное тревожное ощущение пробежало по нервам, но через мгновение даже обрадовался — вот он, случай проявить себя! Тюбик с соком отлетел в сторону, и медленно продрейфовал к потолку, подгоняемый потоком воздуха.

Оттолкнувшись от стены подошвами башмаков, скользнул к пульту.

На курсовом экране, пульсировала бледная точка. Со стороны системы Глизе 581, угрожая «Ковчегу» лобовым столкновением, приближался метеорит массой приблизительно в сто килограмм. Такие метеориты чрезвычайно редко встречались в межзвездном пространстве, но Ивану «повезло» наткнуться во время дежурства.

Повинуясь мысленной команде, шлем Алексея затемнился, в виртуальном пространстве засветилась сетка и два концентрических кольца прицельного приспособления и красным огоньком цель. Из гнезда пульта с тихим треньканьем, словно живая, вылезла под руку сенсорная панель, на нее легла ладонь. Красная отметка цели, медленно ползла по центру, неторопливо приближаясь, ежесекундно подрагивая, заставляя артиллерийский компьютер постоянно вносить поправки. Ниже мелькали цифры, расстояния до цели, скорость сближения, азимут. Дистанция быстро сокращалась: 9,7… 9,6… 9,5… 9,4…

Наконец точка цели окрасилась зеленым, метеорит приблизился на расстояние прицельной дальности и пополз доклад: «Цель захвачена!»

Алексей победно улыбнулся, палец коснулся сенсора пуска и…ничего не произошло. Вместо легкого сотрясения корпуса, сигнализирующего, что катапульта выбросила снаряд в космос и, ярко-алого сполоха плазмы двигателей стартующих ракет на обзорном экране корабля, в виртуальном пространстве бежала строка с надписью красного цвета: critical error (критическая ошибка.)

Алексей недоуменно нахмурился и вновь коснулся сенсора. Опять ничего не произошло. Он снова и снова нажимал, но злосчастная строка: critical error, все так же неумолимо бежала по экрану и ничего не происходило. Не помогла даже полная перегрузка системы. Функционировать ружейная консоль отказывалась.

— Черт! — Лицо сделалось бледным как полотно…

На расстоянии вытянутой руки в дисплее отразилось худое лицо, на котором огромные глаза, словно блюдца, горели недоумением и растерянностью, граничащей со страхом. Вытащил из кармана платок, торопливо промокнул вспотевший лоб. Что делать? Разбираться с неисправностями — удел технарей, пилотов к этому не готовили. Рука медленно потянулась к сенсору связи, хотя в диспетчерской и так имели информацию обо всем, что происходило на корабле в автоматическом режиме.

Пронзительно взвизгнул сигнал запроса на переговоры. Алексей вздрогнул от ледяной волны, пробежавшей по телу и лишь через секунду дал добро на включение связи.

Через пару мгновений над видеофоном повис голографический портрет бледного, словно мел, диспетчера.

Сердце Алексея тревожно дрогнуло.

Диспетчер, не глядя на собеседника, поздоровался, совершенно забыв, что они виделись утром.

— Алексей, — произнес диспетчер, нарушая правила радиообмена и тут же зачастил, — у нас форс-мажор — отказ управляющего компьютера лазерной батареи. Я… я не знаю, что делать, по расчетам метеорит пробьет лобовую броню через пять минут… Я… я через три минуты даю команду опустить гермодвери. Главное спасти Ковчег… Я ничего не могу тебе приказывать в такой ситуации, просто прошу… сделай все возможное.

И тут стало по-настоящему страшно. Страшное волнение волосяным арканом перехватило горло. Принимать грамотные и осмысленные решения необходимо немедленно, но какие? По лбу покатились капельки пота. Сердце забилось в грудной клетке кузнечным молотом, а время приостановилось, полилось тягучей патокой.

Изображение, медленно рассыпавшись разноцветными искрами, исчезло.

Злые иголки звезд вглядывались через лобовое стекло в пилотажный отсек. На грани слышимости тихо шуршало внутри приборной панели. Произошло самое страшное, что только могло произойти. Одновременно вышли из строя лазерные батареи «Ковчега» и ракетные установки дежурного космолета.

Почему так случилось, кто виноват, все потом. Сейчас важно, что люди, на свою беду попавшие в район, куда ударит метеорит обречены на верную смерть.

«Неужели это произойдет?»

Страшные картины возникли в воображении Алексея. Темные, безжизненные коридоры и распухшие от попадания в