litbaza книги онлайнНаучная фантастикаЦена свободы - Сергей Семенов
Цена свободы - Сергей Семенов
Сергей Семенов
Научная фантастика
Читать книгу
Читать электронную книги Цена свободы - Сергей Семенов можно лишь в ознакомительных целях, после ознакомления, рекомендуем вам приобрести платную версию книги, уважайте труд авторов!

Краткое описание книги

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа.В лесах Иркутской области, отрезанная от всего мира, существует небольшая колония выживших. Но вот неизвестные, приехавшие по железной дороге, нападают на жителей, увозят двух друзей – Ромку и Михея – в Комсомольск-на-Амуре и превращают в рабов. Ребятам, никогда прежде не сталкивавшимся со злом, предстоит узнать, какова она – цена свободы. И возможно, для кого-то из них она окажется слишком высокой.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 96
Перейти на страницу:

Экскурсия по необъятной Объяснительная записка Анны Калинкиной

С чего начинается родина? С той самой березки в поле? С речки, в которой плескались с друзьями? С этих самых друзей из соседнего двора? Или с песен матери? Обычно задумываться над этим человек начинает особенно часто, когда находится по тем или иным причинам от родины вдали.

Вот жили себе относительно безмятежно два парня. И даже, может быть, скучали порой – хочется мир посмотреть, а как? И лишь когда ребят против воли вырвали из привычного окружения, желание увидеть другие места сбылось – но вовсе не так, как им бы хотелось. Одно дело – путешествовать по собственной инициативе, и совсем другое – когда везут куда-то, как скотину, предназначенную на убой. И, доставив к месту назначения, обращаются тоже как со скотиной – работа, скудная кормежка, за малейшую провинность – побои. А сдохнешь – не беда, пригонят следующих рабов.

Склониться ли под ударами судьбы – или все же сопротивляться? Использовать ли шанс бежать, рискуя жизнью, или упустить его – в надежде на милость тюремщиков? А если друг бежать не может, что делать? Остаться погибать вместе с ним или бросить его умирать в одиночку – и всю оставшуюся жизнь изводиться из-за этого? Казалось бы, какой смысл пропадать двоим – но отчего тогда на душе так невыносимо тяжело?

И когда наконец обрел свободу – пусть даже такой страшной ценой, – отчего бы не осесть, где придется? Почему тянет вдаль, за тысячи километров, туда, где петляет прозрачная речка, где мать до сих пор еще, наверное, с надеждой смотрит на дорогу? Зачем обрекать себя на новые мучения в попытках достичь немыслимо далекой цели? Или все дело в том, что везде ты – как в гостях, и лишь люди, на глазах у которых ты вырос, всегда поймут тебя и простят? Или действительно – в той самой березке? Вот, например, известный поэт-эмигрант еще в молодости, еще до отъезда из страны знал, что умереть ему хочется именно в родном городе, на Васильевском острове – сколько бы островов он впоследствии ни посетил. А если копнуть еще глубже, можно вспомнить великого скитальца Одиссея, которому тоже не сиделось на острове с прекрасной волшебницей – все тянуло обратно, на милую Итаку.

Так что же значит для человека родина и какова цена свободы? Автор поднимает эти вопросы, заставляя нас задуматься, а уж ответить на них себе каждый должен самостоятельно.

Моей жене Ане посвящается

Пролог

К железнодорожной насыпи подкатили к полудню, когда солнце взобралось в зенит и начинало припекать по-настоящему, по-летнему. Уставшие лошади лениво похрапывали на обочине, пощипывая жиденькую травку. Мужчины неспешно сгружали с повозок тяжелые мешки, лились разговоры, звенел женский смех.

– Красотища-то какая! – потянулся Ромка, шумно вдыхая апрельский воздух. Михей повел головой – полуденная картина радовала глаз. На солнечном бочке гривы нежилась ящерка. Шмель-непоседа загудел над ухом и потянул на пригорок у оврага. На опушке под стройными березками белели первые подснежники. Здесь, на припеке, Михея разморило. Хотелось упасть на сухую траву, прикорнуть после полутора суток пути.

Позади – почти полсотни километров по лесным ухабам и весенней хляби. Но сейчас хотя бы дорога стала сносной. А вот раньше… Михей вспомнил, как еще пацаненком ездил с батей на торги. Лошади тянули телеги по разбитой колее, увязая в межсезонье в топкой жиже. Одна поездка выматывала их так, что потом кони пару дней отдыхали в стойлах. То и дело приходилось чистить путь от вальняка, выталкивать норовившие засесть в грязи повозки. А весной реки вспухали от талой воды и выходили из берегов, размывая грунтовку. Деревенские помучились несколько лет и не выдержали – собрались всем миром и дорогу подлатали. Навозили с грив у болот песка, нагребли вдоль железнодорожных путей щебня. О ямах и колдобинах больше и не вспоминали, через речки Черманчет и Пенчет протянулись бревенчатые мосты, а на перекате Поймы выросла новая дамба. И теперь деревенские регулярно – раз в месяц – катались к «железке» с товаром.

Все, что было до Светопреставления, Михей помнил плохо. Да, жили они когда-то в Тайшете, маленький Мишка ходил в детский сад и радовался беззаботной жизни. Чуть ли не каждые выходные он с родителями гонял к бабке, в Иванов мыс – отдохнуть от будничной суеты. Семье посчастливилось гостить в деревне и в тот жуткий день, когда «ахнуло» так, что дрогнула земля, и на западе вспух за лесом огромный гриб. Крестились старухи, невидящим взглядом смотрели на горизонт мужчины, плакали женщины и дети. Позже разузнали, что случилась Большая война, и многие крупные города сровняли с землей. В трехстах с лишним километрах на западе лежал Красноярск, и мужики после болтали, будто вмазали тогда по нему ядерными бомбами и выжгли все подчистую. По слухам, здорово досталось и Иркутску – одни трепались, что прорвало плотину и залило полгорода, другие твердили, будто потравили все «химией». Вспоминали и про Москву, но толком никто ничего не знал. Почти сразу же «умерла» сотовая связь, а в радиоэфире поселились вечные помехи.

– Что же со столицей-то стало? – гадали жители деревни, когда высохли слезы и страсти немного улеглись. – Выжил ли кто?

– И по Белокаменной, наверное, вдарили, – говорили мужики посмышленее, не верившие в то, что в Третьей мировой Москва смогла устоять против ракет врагов. – По ней-то в первую очередь и лупили.

– Ну, по Москве-то уж точно приложились, даже спорить нечего, – убеждал мальчишек сосед дядя Митя. – Знатный городище, бывал я там в молодости. Дома – во какие, метро – глубоченное, и людей – тьма-тьмущая, не продохнуть. Вряд ли уцелели. То ли дело – мы. Кому на глухомань охота ракеты тратить – стариков, что ли, с волками губить? Свезло нам, ребята.

Тайшет опустел двадцать лет назад, когда случилось Светопреставление. Хотя его и не бомбили, но местные охотники, зашедшие в город спустя пару месяцев после войны, нашли там одни трупы. А потом и сами долго болели. Никто не знал – отчего, но отныне южнее Нижней Заимки начиналась «дурная земля». Рассказы ходоков обрастали сплетнями, многократно перевирались, и трудно было из потока болтовни выудить правду.

Михей в байки селян не верил. «Врут они все», – убеждал он себя, страстно мечтая когда-нибудь отправиться в дальнее путешествие и разузнать, как же там живется, на «большой земле». Прозвище маленькому Мише приштопали товарищи, да так оно и прижилось. А потом не стало батьки, и Михею, которому стукнуло четырнадцать, пришлось брать хозяйство в свои руки. Поплакала мать и смирилась, углядев в сыне единственную надежду. И Мишка рос и мужал, хотя и прослыл на деревне отчаянным задирой и острословом, на чей неуемный характер жаловались многие. Но друзья-мальчишки его ценили, а с Ромычем Михей сдружился так, что водой не разлить.

На торги уезжали на трое суток. Апрель доживал последние деньки, и минувшая ночь выдалась теплой. Бабы смеялись, пекли картошку в золе, разворачивали кули с пирогами. Мужики доставали из-под тюков запрятанные глубоко бидоны с брагой, густо солили луковицы, ломали домашние лепешки. До полуночи лились разговоры, а потом люди засыпали под треск костра и уханье неясыти на болоте. Фыркали кони, жадно глотая талую воду из канавы на обочине. Михей задремывал, глядя в бархатно-черное небо – на россыпь звезд и ломоть медной луны. Убаюканный тихой песней костра, он думал о прекрасном.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?