Барт Андерсон

Реквием часовщице

Крина ткнула пальцем в задремавшие часы, и встрепенувшийся механизм тут же вытянул шею к ее уху. Его крохотные коготки защекотали кожу на ее плече.

— Налево, — зашептали часы, — Еще налево. Теперь иди вперед.

За Криной шагала наперсница — девушка, с тонкими паучьими членами. На ее губах блестели кольца, опечатавшие рот. Она старалась не отставать от своей госпожи. Наперсница знала, что изобретения Крины всегда находили правильный путь, каким бы зигзагообразным тот ни был. Полы их плащей касались каменных плит и поднимали каштановую пыль, которая, казалось, порождалась здесь самим временем.

— Этим вечером салон открылся наверху Вознесения, — сообщили шепотом часы.

Сегодня проспект выглядел огромным пролетом лестницы под небесным сводом потолочных окон. На ступенях в необъятной пещере солнечного света располагались группы вооруженных урбанизаторов. Их жесткие воротники торчали вверх, как зубья капканов. На верхних и нижних площадках гигантской лестницы крикливые торговцы предлагали поднимавшимся и спускавшимся покупателям продукты, ткани и россыпи фруктов. Их яркие палатки превращали проспект Вознесения в разноцветные каскады феерического водопада. Кроваво-красные хлеба. Заморские лимоны. Спелые груши. Плоды помпельмуса.

Крина остановилась перед прилавком и задумчиво посмотрела на желтовато-зеленые шары помпельмуса. Она инстинктивно прикоснулась к маленькой колючей крышке другого механизма — Бдящих часов. Те обвивали ее правый большой палец и немного походили на часы, висевшие на шее. Когда она приподняла руку к плечу, Бдящие предупредили ее о грядущих неприятностях.

— Катерина! Подмастерье скажет тебе, что люди должны видеть одинаковое время. Для этого он сделал инструмент, который продемонстрирует тебе. Останови его. Не позволяй ему менять традиции.

Наперсница с ужасом наблюдала, как ее госпожа осматривала горку ноздреватых плодов. Тонкие пальцы девушки замерли на губах, словно плотного ряда колец было мало для ее молчания. Ей хотелось отговорить хозяйку от покупки помпельмусов. Торговец ласково провел ладонью по округлому фрукту. Смахнув пыль с зеленой кожуры, он поправил намокшую от пота бандану.

— Любите кисловатую сладость, моя герцогиня?

Для него это был просто плод. Торговец не знал, какое особое значение имели помпельмусы для касты Крины. Иначе он не назвал бы такую цену.

— Всего полкроны за штуку.

Тень от взлетевшей голубиной стаи помчалась вверх по Вознесению. Момент прошел, и Крина покачала головой. Приподняв полы длинного плаща, она продолжила свой путь по ступеням лестницы.

Он только подмастерье, передала наперсница на тактилослэнге. Вы ведь не тронете его?

— Мы, часовщики, являемся движущей силой зиккурата, — повернувшись к ней, ответила Крина. — Я спасу всех жителей, если не дам ученику завершить его еще не сделанные часы. Но почему ты так интересуешься им?

Наперсница почтительно взяла ее левую руку и серией быстрых прикосновений передала безмолвное сообщение — аналог шепота для тех, кто понимал тактилослэнг.

Бдящие советуют убить его, не так ли? Это было бы трагично.

— Что ты ко мне цепляешься? — вскричала Крина, вырывая руку из пальцев наперсницы. — Я же ничего не купила!

Крина снова зашагала по ступеням. Путеводные часы шипели и ползали по ее плечу. Руки в глубоких карманах отстукивали гневные фразы: «Неблагодарная бунтарка! Зачем я только сделала тебя своей любимицей?»

* * *

Над головой тянулись толстые, художественно опиленные ветви деревьев. Масляные фонари на полу создавали лужицы света. В зале пахло древесными углями, картофельными блинчиками и пролитым вином, постепенно превращавшимся в уксус. Мастерская подмастерья была самым красивым уголком салона. Когда-то прежде здесь находилась часовая лавка Крины. Посетители перемещались по кругу от витрин с изделиями молодого дебютанта к столам, заставленным бутылками вина. Зал постепенно заполнялся людьми. Крина приняла напиток от наперсницы, и они направились к экспозиции эксклюзивных часов. На первой витрине размещались механизмы, выполненные в форме кленовых листьев.

— Мы же говорили тебе, — прошептали Бдящие, ущипнув Крину за ухо. — Он выставил их напоказ. Это начало конца!

Подмастерье — милый юноша с угловатым лицом — о чем-то говорил с коллегами по ремеслу. Потертый фартук и старые башмаки подчеркивали его низкий статус в их касте. Заметив мельком новых гостей, он с улыбкой повернулся к Крине. Около витрин в открытой части его мастерской дефилировали подвыпившие посетители. Их непрерывное перемещение напоминало импровизированный хоровод.

Крина, с заботой садовницы, снимавшей тлю с любимого куста роз, прикоснулась к выпуклой поверхности округлых часов и смахнула тонкий слой вездесущей пыли. Устройство в знак благодарности приподняло одну лапку. Женщина с недоумением присмотрелась к лицу механизма, которое странным образом оказалось незатейливым диском с заостренными стрелками и нарисованными цифрами. Казалось, что там специально оставили место для последующей росписи или возможных украшений.

— Какое предназначение у этих часов? — спросила она, приподнимая механизм.

Нога устройства взбрыкнула в воздухе. Когда Крина хотела взглянуть на заднюю крышку, хвостик часов хлестнул ее по руке.

— Они уже завершены?

Подмастерье с сомнением посмотрел на ее окрашенные вином зубы.

— Это прототип. Но я могу сказать, что вы никогда не видели ничего подобного.

Он говорил осторожно. Наверное, ждал от нее брани или возражений. Крина снова бросила взгляд на безликий механизм, сиявший, словно маленькая луна. Она подумала о зловещем предостережении Бдящих часов — о нашептанном пророчестве.

— Да, я впервые вижу такое устройство. Расскажи мне о нем.

Рядом цокали высокие каблуки. Смоченные вином губы начали наигрывать на нонете мелодию в ритме кружившегося хоровода. Медленный шаткий вальс.

— Эти часы отличаются от всего, что вы делаете, Катерина, — ответил юноша, — Вы можете определять по ним время.

Его голос утонул в всплеске смеха танцевавшей публики. От большого количества гостей в зале стало душно. Часовщица надеялась, что гневный румянец на ее щеках спишут на жару и легкое опьянение.

— Какой самонадеянный вздор! Ты хочешь сказать, что сделал часы времени?

— Это устройство не будет эксклюзивным. Оно предназначено для многих людей. Сейчас я размышляю над массовым производством.

Увидев, как она нахмурила брови, подмастерье запнулся. Затем он робко продолжил свои объяснения:

— Считайте мой механизм обычным повседневным инструментом.

Путеводные часы на ее плече зарычали от возмущения.

— Инструментом? — переспросила Крина.

Это было неправильным для нее. Безликие часы напоминали ей рыбу, шагавшую под солнцем в зеленой траве.

— И для чего же нужен такой инструмент?

— Чтобы…

Он помолчал, выискивая слова, которые не обидели бы ее.

— Чтобы синхронизировать время. Мое изобретение объединит людей. Отныне они будут жить в одном измерении. Сейчас каждый заставляет часы создавать свое собственное время. А этот механизм…