Линде

В апреле 1992 года молодой человек из вполне состоятельной семьи с Восточного побережья США добрался автостопом до Аляски и в полном одиночестве удалился в дикие места к северу от горы Мак-Кинли. Четыре месяца спустя его разложившееся тело было обнаружено группой мужчин, вышедших на лосиную охоту.

Почти сразу после того, как был обнаружен труп, редактор журнала Outside попросил меня написать статью о загадочных обстоятельствах смерти этого парня. Выяснилось, что звали молодого человека Кристофер Джонсон Маккэндлесс. Вырос он, как я узнал, в богатом пригороде Вашингтона, где славился своими успехами в учебе и спорте.

Летом 1990 года, с отличием закончив Университет Эмори, он бесследно исчез практически сразу же после получения диплома. Он поменял имя, перевел все содержимое своего сберегательного счета в сумме двадцати четырех тысяч долларов на счет благотворительной организации, бросил машину и почти все свои пожитки, сжег оставшиеся в бумажнике наличные. После этого он придумал себе новую жизнь, обосновался на самой границе цивилизованного общества и начал скитаться по Северной Америке в поисках первобытных, трансцендентных переживаний. Его родные не имели ни малейшего представления о том, где он находится и что с ним сталось, вплоть до того момента, когда на Аляске были обнаружены его останки.

Сроки мне были поставлены достаточно жесткие, и работать над материалом пришлось очень быстро. Статья объемом в девять тысяч слов вышла в 1993 году в январском выпуске журнала, но и после того, как этот номер Outside уже несколько раз сменился в газетных лавках свежими волнами периодики, я не смог забыть историю Маккэндлесса. Мне не давали покоя не только обстоятельства голодной смерти парня, но и нагоняющие тревогу смутные параллели между событиями его и моей собственной жизни. Не находя сил раз и навсегда выбросить Маккэндлесса из головы, я больше года восстанавливал извилистый маршрут, приведший его к гибели в аляскинской тайге, и раскапывал подробности его странствий с интересом, больше похожим на полную одержимость. Попытки понять Маккэндлесса неизбежно заставляли меня задумываться и о других, более глобальных вопросах: о том, какую власть имеет дикая природа над воображением американцев, насколько привлекательны рискованные экстремальные приключения для молодых людей определенного склада, какими сложными и напряженными могут быть взаимоотношения между отцами и сыновьями. Результатом этих запутанных исследований и стала книга, которую вы сейчас держите в руках.

Я не возьмусь притворяться объективным биографом. Странная история Кристофера Маккэндлесса задела меня за живое и лишила возможности бесстрастно описывать постигшую его трагедию. На протяжении почти всей книги я пытался (и, мне думается, по большей мере достаточно успешно) минимизировать присутствие на ее страницах самого себя, как автора. Но читателю следует знать, что я периодически прерываю историю Маккэндлесса фрагментами повествований о событиях своей собственной юности. Я делаю это в надежде, что рассказы о пережитом мною смогут пролить хотя бы несколько слабых лучей света на загадку Криса Маккэндлесса.

Он был чрезвычайно впечатлительным молодым человеком со склонностью к упрямому идеализму, не слишком-то хорошо сочетавшемуся с современным образом нашего существования. Будучи давним поклонником творчества Льва Толстого, Маккэндлесс особо восхищался тем, как великий писатель отказался от богатой и привилегированной жизни, чтобы отправиться странствовать среди неимущих. Еще в колледже Маккэндлесс начал подражать Толстому в смысле аскетизма и нравственной строгости до такой степени, что у всех близких ему людей это поначалу вызывало большое удивление, а потом и настоящую тревогу. Отправляясь в аляскинскую глушь, молодой человек не питал иллюзий, что там его ждут молочные реки с кисельными берегами. Наоборот, он искал как раз опасностей, трудностей и толстовского самоотречения. И он все это получил, причем в достатке.

Тем не менее, львиную долю своего испытания длиной в шестнадцать недель Маккэндлесс прошел более чем достойно. В действительности, если бы не один-два вроде бы совершенно незначительных просчета, то в августе 1992 года он бы покинул леса Аляски так же незаметно, как и вошел в них в апреле. Вместо этого его невинные ошибки привели к необратимому повороту в событиях, в результате которого его имя стало известно всему миру из газетных заголовков, а ошеломленным родным осталось только судорожно цепляться за осколки мучительной, неистовой любви.

История жизни и смерти Криса Маккэндлесса произвела впечатление на необычайно большое количество людей. За недели и месяцы, последовавшие за публикацией статьи в Outside, журнал получил рекордное количество откликов. Ни одна другая статья в истории этого издания не порождала такого вала почты. Авторы писем, как и следовало ожидать, придерживались радикально противоположных точек зрения: одни выражали свое беспредельное восхищение отвагой и благородными идеалами парня, другие гневно клеймили его позором, объявляли беспечным идиотом, психом и нарциссом, погибшим по причине собственной глупости и высокомерия… и ничем не заслужившим такого пристального внимания прессы. Моя точка зрения в отношении Криса Маккэндлесса станет понятна уже в самом скором времени, а свои собственные выводы я предоставляю сделать читателю самому.

Джон Кракауэр

Сиэтл

Апрель 1995

27 апреля 1992

Привет из Фэрбенкса! Пишу тебе, Уэйн, в последний раз. Прибыл сюда 2 дня назад. Здесь, на Юконе, с попутками очень сложно. Но я все-таки добрался.

Всю мою почту, пожалуйста, возвращай отправителям. На Юг я вернусь, возможно, очень не скоро. На случай, если это приключение обернется для меня смертью и ты никогда больше не получишь от меня никаких вестей, я хочу сказать тебе, что ты отличный мужик. А теперь я отправляюсь в дикую глушь. Алекс.

ОТКРЫТКА, ПОЛУЧЕННАЯ УЭЙНОМ УЭСТЕРБЕРГОМ В КАРТАГЕ, ЮЖНАЯ ДАКОТА

Отъехав на шесть с лишним километров от Фэрбенкса, Джим Гэллиен заметил на заснеженной обочине дороги автостопщика. Дрожащий в свете серого аляскинского утра человек высоко поднял руку с оттопыренным большим пальцем. Голосовавший был, похоже, довольно молод. На вид ему было лет восемнадцать или, может, от силы девятнадцать. Из рюкзака у парня торчало ружье, но никакой угрозы в нем не чувствовалось. Здесь, в сорок девятом штате, автостопщик с самозарядным ремингтоновским карабином за спиной никаких опасений у автомобилистов обычно не вызывает. Гэллиен направил свой пикап к обочине и сказал парню забираться в кабину.

Тот закинул свой рюкзак в кузов «Форда» и сказал, что его зовут Алекс. «Алекс?» – спросил Гэллиен в надежде услышать фамилию.