КНИГА ВТОРАЯ

ПИАСТРЫ

Рассвет незаметно проник в дом. Дождь прекратился, сквозь окна заглядывало утреннее солнце, напоминая о том, что ночь миновала. Яркие солнечные лучи окрасили стены розовым, обещая ясный день.

Мы сидели у погасшего камина, забыв о том, чтоб подкинуть дров.

Кое-что из того, что рассказал Джек, я знал из записок Капитана, Били Бонса, из его отрывочных рассказов. Ручейков, слившихся теперь в единую реку.

Джек Рэдхем был интересным человеком.

Я слышал его имя. Искатель приключений, знаменитый корсар, потопивший не одно вражеское судно. Дерзкий и удачливый. Карьера его прервалась в одночасье, из за какой-то ссоры с власть предержащими. После этого Рэдхем был объявленным вне закона и исчез с горизонта.

И вот, несколько лет спустя, он появился в моём доме, с громким и нежданным заявлением.

Я не мог понять, каким образом этот человек может претендовать на часть сокровищ Флинта. Судя по возрасту, сам он родился спустя много лет после смерти знаменитого пирата. Бен, возможно, знал ответ, но в присутствии гостя не мог просветить меня на сей счёт. Пришелец, в свою очередь, не спешил подходить к этому вопросу. Он просто рассказывал то, что знает о событиях, предшествовавших моим приключениям на острове Сокровищ. Рассказывал так, словно сам принимал в них участие. Я мог лишь гадать об истоках подобной осведомлённости.

Долгий разговор всё же не расположил нас к откровенности. Слишком замкнутым был этот человек. Наклонив голову, он больше слушал, нежели говорил.

Я рассказал о Билли Бонсе. Как он появился у нас, в трактире «Адмирал Бенбоу». Коротко вспомнил о том, что Капитан родом из провинции, из простой семьи. В ответ услышал подробную историю о юности Уильяма Томаса. Откуда Джек Рэдхем мог знать историю Бонса? Наверняка лишь из первых уст. Возможно, он сам был родом из тех же земель?

Бен Ганн поначалу в разговор не встревал. Но когда мы дошли до времён и событий, участником которых являлся сам Бен, слова посыпались из него, как из рога изобилия. Он поправлял нас, добавлял интересные детали, вспоминал имена — память у Бена была просто замечательной, и могла тягаться лишь с его неистощимой фантазией. Он так разгорячился, что не давал нам и рта раскрыть, рассказывая, убеждая и красочно обрисовывая детали, всплывавшие в его памяти.

Вскоре он выдохся и в тот же миг захрапел, устало откинувшись на софе. Мы смогли продолжить спокойную беседу.

Всё, о чём мы говорили, изложено в этой книге. Я попытался собрать воедино все разрозненные истории, облечь их в удобочитаемую форму, избегая неувязок и лишних деталей.

Я упорядочил рассказы Бонса, слышанные мной в те дни, когда он длинными вечерами раскуривал свою трубку у камина, предаваясь воспоминаниям, иногда шокирующим. Его истории будоражили умы наших поселян, изнывавших от серой скуки. Капитана боялись, но и любили, по своему. Как любят медведя, который миновал вас в диком лесу, не тронув — восхищённо и подобострастно.

Многое я узнал из уст Сильвера, в те дни, когда мы плыли от Острова Сокровищ домой. Сильвер был пленником, он знал это, и потому всеми силами пытался нас задобрить, дабы вызвать к себе лучшее отношение. Он помногу разговаривал со мной — я ведь был единственным, кто уделял ему внимание в те дни. И Сильвер был со мной откровенен, насколько может быть откровенным приговорённый к смерти перед своим исповедником.

Бен Ганн тоже внёс свою лепту в общую исповедь. Вот только слушать его следовало с оглядкой. Память у Бена была замечательная, да ведь и фантазёр он был выдающийся. Один день у него получалось одно, на другой рассказывал совсем другое. События до своей ссылки на острове он помнил превосходно. Тут ему можно было верить. А вот после… Произошёл словно перелом в его мозгах. Пережитое в одиночестве на безлюдном острове отложило отпечаток на его память.

Однако большой роли это не играло, так как к тому времени я сам принимал активное участие в эпопее с Сокровищами Флинта.

Сам гость говорил немного, но всегда предельно коротко и содержательно. Излагал известные ему факты так, словно по книжке читал. Ничего лишнего, никаких неважных деталей. Слова его отпечатывались в памяти, подобно заглавиям, несущим саму суть истории.

Я собрал воедино сведения этих четверых, отважных и по своему интересных людей. Все их воспоминания слились в единое повествование.

Историю Сокровищ, откопанных нами на далёком острове.

Подхваченные южным пассатным течением, мы на всех парусах устремились к Новому свету.

Солнце поднималось над горизонтом, постепенно догоняя нас с кормы. Яркий огненный свет окрасил палубы. Казалось, начинается пожар — такими чистыми и жгучими в рассветных лучах казались краски. Всё предвещало прохладный день и свежий ветер. Я оставил «Кассандру» и отправился на «Морж». Стоило обсудить дальнейший маршрут. Кроме того, Дарби Мак-Гроу великолепно готовил. Грешно было грызть сухари, имея возможность угоститься запеканкой.

На «Морже» я чувствовал себя спокойней. Верить Флинту — всё равно, что доверить акуле кусок мяса. И ждать, что с того получится, насколько хватит её голодного терпения.

Сокровища лежали в трюме «Моржа». Ящики с монетами и слитками, оружие, серебро. «Кассандра» же имела в трюмах лишь товары с кораблей, захваченных ранее. Сбыть эти товары в Ост Индии по хорошей цене было невозможно, зато они дорого стоили в Индии Западной. Туда мы и стремились, дабы наконец разделить добычу, забыть о скитаниях и вернуться домой. Я мечтал зажить спокойной, мирной жизнью на твёрдой, надёжной суше. И моя доля в добыче позволяла жить так, чтоб не думать о завтрашнем дне.

Но не всё так сложилось, как мы того желали.

Едва я приступил к завтраку, как с палубы донёсся топот и свисток боцмана, созывавший: «Всех наверх».

С кормы к нам приближались корабли. Невидимые в слепящих лучах восходящего солнца, они подкрались слишком близко, чтоб позволить нам уйти. Флаг короля Георга развевался над мачтами.

Проклятый командор Метьюз возвращался в Европу, огибая Игольный мыс. «Лев», «Солсбери» и «Екзетер»; два фрегата и шлюп. Сила, достаточная, чтоб уничтожить любой пиратский корабль в этих водах. И надо же было такому случиться, чтоб они догнали нас в открытом море! Тысячи миль воды вокруг, а рок не позволил нам разминуться. Поразительны шутки судьбы.

Метьюз мечтал отплатить нам за свой позор у Сен-Мари, когда мы случайно перехватили его письмо и предупредили людей на острове о готовящемся рейде против Братства. Был такой случай. Мы напились в таверне и подрались с моряками Его Высочества. Ну, ясное дело, в виде компенсации взяли некие трофеи, завалявшиеся в карманах одного из поверженных офицеров. Там было и распоряжение командора о выходе кораблей в рейд против нас. Судьба была к нам благосклонна! Мы сумели предупредить остальных убраться восвояси с Сен-Мари. Командор Метьюз остался с носом.