Всякое сходство главных персонажей с реально существующими или существовавшими людьми совершенно случайно.

Автор

Посвящается, всем тем, кто, не покладая рук, работал над мифами Ктулху — бесценным даром Говарда Филиппа Лавкрафта.

Я пришел домой в чаду,

Переполненный раздумьем.

Мысль играла в чехарду

То с насмешкой, то с безумьем.

Пропаду!

Саша Черный

«Из дневника современника»

Ветер, завывая, гнал по брусчатке пустынных улиц поземку — словно призраки приближающейся зимы, скользили облака ледяной взвеси вдоль темных домов, выискивая новые жертвы для двух неразлучных спутников Смерти — Голода и Тифа. Одинокие фонари высвечивали язвы разбитой мостовой, порождая уродливые тени, искажающие очертания предметов. Луна, повисшая в небе в омуте облаков, больше всего напоминала заплесневелую головку сыра на рваной, дырявой бархатной скатерти небесного стола.

Василий поправил воротник шинели и вновь замер, вжавшись в чернильную тень заброшенного костела. Он не чувствовал холода, хотя ноги его и пальцы давно заледенели. Нельзя ни на секунду расслабиться. Враг мог нанести удар совершенно неожиданно, в любой момент. Он затаился где-то там за ржавой изгородью, за рядами покосившихся могильных крестов, в одной из комнат богородичного предела. Василий чувствовал его, ощущал неприятные уколы, порожденные присутствием чего-то злого, потустороннего. Ощущение это накатывало волнами. И всякий раз, когда такая волна захлестывала Василия, он лишь крепче сжимал левой рукой рукоять крошечного «бульдога», спрятанного в кармане шинели. В отличие от маузера, покоившегося в деревянной кобуре на левом боку, револьвер был заряжен особыми «заговоренными» пулями кустарного изготовления по рецепту батьки Григория.

Иногда Василию казалось, что ожидание будет вечным, а ночь… эта ночь никогда не закончится. Но вот, заглушая стоны ветра, натужно загудел мотор, и из-за поворота на полной скорости вылетел грузовик с открытым верхом. Он резко затормозил у ворот костела, и из кузова, словно горошины из стручка, высыпали красноармейцы в высоких буденовках с синими звездами. Тут же, подчиняясь приказу старшего, они метнулись в разные стороны, окружая темное строение. Но не успели они «взять периметр», как рядом с грузовиком притормозил черный автомобиль. Сверкающий, новенький с иголочки, он выглядел чужеродным красавцем на фоне потертого грузовика и ржавой, покореженной годами ограды территории костела.

Василий стрелой метнулся вперед, несколькими быстрыми бесшумными шагами пересек улицу и остановился за спиной командира красноармейцев. А тем временем из машины выбралось трое в строгих черных пальто — коротышка и два гиганта, похожих друг на друга, словно родные братья.

— Все готово? — тонким, надрывным голосом спросил коротышка. Он стоял чуть впереди, держа в руке шляпу и трость. Желтый рассеянный свет ближайшего фонаря, смешавшись с яркими лучами фар машин, наложил на его лицо резкие тени, а излишняя полнота, ленинская бородка и щетина коротко подстриженных седых волос придали его внешности что-то фаустовское.

«Ему бы еще сигару в зубы, и получился бы вылитый буржуй с окон РОСТа», — решил Василий. Однако он знал, насколько опасны подобные сравнения…

— Я вас спрашиваю, все ли готово? — нетерпеливо повторил коротышка, обращаясь к командиру красноармейцев. Тот, высокий подтянутый офицер, попав под бдительный взгляд большого начальства, сразу съежился, втянул голову в плечи, пытаясь стать ниже, незаметнее.

— Разрешите доложить, — начал он неуверенно, — мы только что…

— Они только что подъехали, — вмешался Василий.

Коротышка не удостоил Василия даже взглядом.

— Вы должны были прибыть сюда полчаса назад.

— У нас на Обводном мотор заглох.

— Значит, надо было местным позвонить. Пусть бы они подсуетились. Учти, Семеныч, если они и в этот раз уйдут, всем мало не покажется…

— Церковь окружена, — из темноты вынырнула фигура в шинели с винтовкой наперевес. Голос красноармейца звонким эхом разнесся по улице.

— Не «церковь», а «костел», — процедил сквозь зубы коротышка.

— Так точно, костел!

— Да не ори ты так, всю улицу перебудишь, — отмахнулся коротышка. — Где ты таких горластых берешь, Семеныч? — вновь обратился он к безмолвному командиру.

— С Путиловского присылают, — голос Семеныча звучал хрипло. Слова он произносил неторопливо, словно извиняясь или в чем-то оправдываясь перед вышестоящим начальством. — Они с деревень едут на завод работать, а там на пролетарское происхождение никто не смотрит. Там вкалывать надо. Кривые-то руки никому не нужны, вот их и сплавляют нам в спец…

— Ладно… — отмахнулся коротышка. — Вечно ты жалуешься, — и, пройдя мимо командира, остановился напротив Василия. — А ты как?

— Готов, — спокойно ответил тот, в очередной раз покрепче сжав рукоять револьвера.

— И… — коротышка сделал многозначительную паузу, словно хотел услышать от Василия много больше, но, так и не дождавшись продолжения, сам задал следующий вопрос: — Как думаешь, она там?

— Там, — кивнул Василий. — Я ее чую.

— Ну, про свое чутье ты мне в другой раз сказку расскажешь, специалист хренов, — усмехнулся коротышка.

— Но, товарищ Григорий…

— Хватит, — оборвал коротышка. Тон его голоса резко изменился, в нем зазвучали стальные нотки. — Возьмем ее в этот раз?

Василий лишь пожал плечами.

— Ты учти, на тебе вся ответственность, — тем же тоном продолжал товарищ Григорий. — Еще одного провала я не потерплю. Помни, ты и так у нас на особом положении, со всей этой чертовщиной. Коммунист-чернокнижник. Ты бы еще в масоны записался. Тут впору и партбилет на стол положить…

— Вот только не надо меня пугать. Я-то свое дело дюже знаю… — взвился Василий. Больше всего он не любил эти угрожающе провокационные речи, которые все чаще заводили с ним работники аппарата. — Вы же отлично знаете, что…

— Ты мне не перечь, а слушай, — продолжал товарищ Григорий. — Слушай, когда старшие тебя уму-разуму учат… Впрочем, сейчас и в самом деле не время для всей этой болтовни. Пора за дело. Кстати, ты, как всегда, один пойдешь?

— В этот раз нет, — покачал головой Василий. — Пусть кто-нибудь из ваших подстрахует. Там ведь может быть не только она, а еще несколько бандитов. И было бы лучше, чтобы мне никто не мешал.

Товарищ Григорий согласно кинул, потом повернулся к одному из своих спутников.