«Империя солнца» основана на моем собственном опыте, пережитом во время Второй мировой войны в Шанхае и в Концентрационном лагере для гражданских лиц Лунхуа, где я был интернирован в 1942-1945 годах. Роман по большей части основан на событиях, свидетелем которых я стал во время японской оккупации Шанхая и в лагере Лунхуа.

Японцы атаковали Перл-Харбор воскресным утром 7 декабря 1941 года, но из-за разницы во временных тихоокеанских поясах в Шанхае в это время уже наступило утро понедельника, 8 декабря.

Дж. Г. Баллард[1]

Войны одна за другой быстро докатывались до Шанхая, наступая друг другу на пятки, как волны прилива, которые стремительно шли вверх по Янцзы и возвращали в многоцветный город гробы, отправленные в дрейф с похоронных пирсов Китайской Дамбы — все до единого.

Джиму начали сниться войны. По ночам на стене его спальни на Амхерст-авеню, казалось, мерцали неровным светом одни и те же немые фильмы и превращали его спящий мозг в безлюдный кинозал, где показывают хронику. Зимой 1941 года в Шанхае крутили сплошь одни военные фильмы. Джим бродил по городу и повсюду носил с собой неотвязные фрагменты снов; в фойе универмагов и отелей образы Дюнкерка[2]и Тобрука,[3]плана «Барбаросса» и взятия Нанкина[4]буквально распирали его переполненную голову.

К полному смятению Джима, даже настоятель Шанхайского собора обзавелся допотопным кинопроектором. После утренней воскресной службы 7 декабря, в канун японской атаки на Перл-Харбор, хористов не отпустили домой и препроводили в крипту. Не снимая ряс, они расселись по реквизированным у шанхайского яхт-клуба шезлонгам и просмотрели годичной давности «Марш времени».

Джим оттянул в сторону тугой гофрированный воротничок — он думал о своих тревожных снах; его озадачивало полное отсутствие в них звуковой дорожки. Органное соло головной болью било сквозь цементный потолок, а на экране пульсировали привычные картинки танковых сражений и воздушных боев. Джиму хотелось домой, вечером доктор Локвуд, вице-председатель Ассоциации британских подданных, дает рождественский бал-маскарад, к которому уже давно пора готовиться. Они поедут на машине через японские позиции в Хуньджяо, а потом будут китайские фокусники, фейерверк и опять кинохроника; впрочем, у Джима был собственный резон рваться на маскарад к доктору Локвуду.

Снаружи, за дверью ризницы, ждали возле «Паккардов» и «Бюиков» шоферы-китайцы и раздраженно о чем-то спорили между собой. Устав от фильма, который он видел уже, наверное, чуть ли не десяток раз, Джим слушал, как Янг, отцовский шофер, изводит церковного служку, австралийца. Впрочем, просмотр кинохроники давно уже стал патриотическим долгом каждого живущего вне родины британца, чем-то вроде благотворительных лотерей в загородном клубе. Званые вечера с танцами и увеселениями в саду, бесчисленные бутылки выпитого в поддержку вооруженных сил скотча (как и все дети, Джим интересовался спиртными напитками, но смутно их не одобрял) довольно быстро позволили набрать денег на покупку «Спитфайра»[5]— быть может, копии одного из тех, подумал Джим, что были сбиты при первом же боевом вылете, потому что пилот задохнулся перегаром от благотворительного «Джонни Уокера».