В ноябре 2000 года журнал Talk, незадолго до того основанный Тиной Браун[2], предложил мне подготовить устную историю[3] о Габриэле Гарсиа Маркесе. Они хотели материал на две тысячи слов — примерно на три-четыре страницы вместе с фотографиями. То есть нечто очень короткое. А это, определенно, не его биография.

Поручить данную работу именно мне в журнале решили потому, что я, хотя и проживаю в Нью-Йорке с 1986 года, родилась в Барранкилье, и значит, волей судьбы происхожу из мест, соседствующих с вымышленным миром Макондо. К тому же в зимнем выпуске журнала Paris Review за 1996 год я опубликовала подробный документальный репортаж «Три дня с Габо» о курсах журналистики, которые Гарсиа Маркес открыл в Картахене[4] и на которых я училась.

Я предложила редакции не брать интервью у глав государств, кинозвезд и богатеев, в кругу которых он каждодневно вращался, а отправить меня в Колумбию, где я могла бы потолковать с людьми, знававшими Гарсиа Маркеса во времена, когда он еще не был легендарным писателем Латинской Америки. Я даже пообещала поговорить с персонажами «Ста лет одиночества», имея в виду нескольких человек, которых Гарсиа Маркес вывел в романе и обессмертил как «непревзойденных зубоскалов из Ла Куэвы»[5] и «первых и последних в его жизни друзей»[6]. После этого редакция немедленно прислала мне авиабилет, и меня немало позабавил украшавший его глянцевую обложку Микки-Маус — журнал Talk финансировала компания Disney.

— А после Колумбии мне надо съездить в Мексику, — рискнула я заявить редактору. — Ведь там он и написал роман.

— Все что пожелаешь.

Материал так и не увидел свет. Talk закрылся — подвела концепция: надежды скрестить шоу-бизнес с журналистикой и литературой не увенчались сколько-нибудь заметным успехом. «Какой еще журнал помещает на обложке обнаженный торс Хью Гранта и при этом отводит шесть полос под серьезный раздел о книгах? — в сердцах вопрошала меня редактор, поручившая мне тот материал. — Только Тина могла додуматься до подобного — заказать устную историю о жизни Габриэля Гарсиа Маркеса».

Однако благодаря этому дерзкому замыслу у меня набрались двадцать четыре магнитофонные пленки по девяносто минут каждая, где самые разные люди рассуждают о Маркесе. Из этих долгих разговоров я выкроила и напечатала несколько очерков. В 2002 году вышла книга его мемуаров на испанском языке «Жить, чтобы рассказывать о жизни», и журнал El Malpensante поместил более колумбийский по духу и более обширный вариант материала, подготовленного мной для Talk. Еще одну версию статьи я опубликовала в юбилейном номере Paris Review по случаю его пятидесятилетия, а позже, весной 2003 года, этот текст на испанском напечатал мексиканский журнал Nexos. Прошло почти десять лет до момента, как в марте 2010 года я решила вернуться к тем давним пленкам с намерением сделать из них книгу.

Но, прослушав их, я поняла: на книгу материала не набирается. Требовалось заполнить очевидные пробелы. И потому я приступила ко второму раунду интервьюирования тех, кто, как мне представлялось, сумеет дополнить фон и уточнить хронологию событий, намеченных первыми рассказчиками.

Эта книга разделена на две части. В первой — «До его эры: „Сто лет одиночества“ еще не написаны» — о Маркесе рассказывают его братья и сестры, а также приятели тех времен, в которые он еще не был всеми почитаемой иконой Латинской Америки. Тогда он еще не обзавелся ни приличным английским портным, ни английским биографом — я сама слышала, как он называет это двумя верными признаками писательского успеха, — и не пожимал руки президентам и мультимиллионерам (как это было в тот вечер, когда я увидела его торжественно перерезающим небесно-голубую атласную ленточку на открытии музея искусств «Соумайя», подаренного родному Мехико миллиардером Карлосом Слимом; именно та сцена напомнила мне о пленках, записанных мной во время работы над материалом для журнала Talk). В этой части собраны голоса из малопримечательного, но полного надежд периода, когда мальчишка из глухой провинции решил стать писателем. И голоса свидетелей рассказывают, как он добился этого. Нам открывается картина становления творческого гения, перед которым преклоняется весь мир.

Во второй части — я назвала ее «В его эру: „Сто лет одиночества“ уже написаны» — перед нами предстает удостоенный наград прославленный писатель и знаменитость Гарсиа Маркес.

О нем написаны целые горы книг, очерков и исследований, но над каждым из этих текстов неизбежно тяготеет и авторская манера повествования, и цензура, которой подверглись его мемуары, и пристальный анализирующий взгляд биографа. Тогда как устная история — так официально называется жанр этой книги — позволяет высказаться людям, близко знавшим героя, дает им возможность своими словами описать, каким он был человеком и как сумел стать самым значительным писателем Латинской Америки, отчего так пленялся могуществом власти и всю жизнь столь безоглядно заступался за Фиделя Кастро. Благодаря этому чудесному жанру мы узнаем о том, как они привечали его, как помогали ему, как на их глазах он делал сам себя; ощутим, как искренне они любили его или как сильно он их раздражал; все это мы услышим из первых уст, минуя посредничество других рассказчиков и чужих впечатлений.