Юрий Баранов

Здравое решение

Я снова был на своём старом и таком излюбленном месте. Если бы Вы побывали тут, Вы бы хотели приходить сюда часто, если не всегда. Но я пришёл сюда в последний раз.

Это был обрывистая скала, но такая, круглая и плоская, что можно было подумать, что находишься на столе у какого-то гиганта. Скала обросла травой, и кое-где виднелись васильки и кусты дикой розы. Сама скала была очень высокой, доходя высотой пятиэтажный дом. Слева и справа от обширной площадки самой скалы росли деревья, корнями цепляясь за самый край каменистого утеса. Деревья, словно застывшие экстремалы, свисали своими кронами прямо книзу, туда, где простиралось красивое море. Именно это море я и приходил смотреть каждый раз, когда было тяжело. Но сейчас ответа на сложный вопрос просто не было.

Я сел на лавочку, что смастерил сам, и вкопал её в землю, куда "втыкалась" сама скала. Погода была противная. Я посмотрел вниз, туда, где простиралась водная гладь. Море, как мрачное от туч, стекло, словно было недовольно моим будущим поступком. Я понимал, что делаю ужасное, но выбора у меня нет.

Может в жизни я достиг и не таких высот, но не сетовал на судьбу. Сейчас же я мог подумать, что моя судьба в одно мгновение стала для меня безразлична.

Подул ветер. Напористый. Сильный. На скале всегда такой ветер, даже когда в низине тепло от солнца.

Я посмотрел на облака. Мрачные, и тягучие, словно защитники, что скрывают солнце, и не дают полюбоваться на неё в последний раз.

Я посмотрел чуть правее от места своего пребывания, и увидел полукруглую скалу, на которой виднелся город. Слева от меня, или напротив этой полукруглой скалы, были крутые каменистые возвышенности. Наш городок располагался в красивом уютном месте, откуда и уезжать не хотелось бы. Недаром он был местом курортного отдыха. Этим мы и живём тут.

– Да сколько всего случилось за всю мою жизнь тут. Всего и не упомнить.

Я сказал это вслух и вздрогнул. Это был мой голос? Сухой и страшный, словно не смазанные петли на двери? Наверное, таким он и должен быть сейчас.

Я посмотрел вдаль. Красивое сочетание горизонта. Снизу бурлящая и волнующая вода, которая соприкасается с небом, образуя такую мощную картину, что хотелось бы её сразу же нарисовать. Где-то пролетела чайка, и опустилась на камень где-то под моей скалой, вскрикнув. Через пару минут пролетел буревестник.

"Плохой знак" – подумал я. И, словно в подтверждении моих слов, на горизонте я увидел яркие вспышки.

Молния, похожая на светопреставление издали, и смотрится так, что завораживает дыхание, но такое опасное вблизи. Сверкнуло снова, и мне почудилось что следующий "залп" ударит в меня и будет даже проще.

Я скинул с себя пиджак, и расслабил галстук на своей шее. Поставил свой портфель рядом с собой и стал думать о чём-то своём. Я даже не могу сейчас рассказать, о чем я думал конкретно, но я знал, что я вознамерился сделать.

Зазвонил сотовый телефон. Я взял скинутый пиджак, и залез во внутренний карман. Я так и думал, что звонил мой лечащий врач. Наверняка станет меня утешать и говорить, что опухоль можно лечить.

Чёрта с два! Сам же он мне сказал, что опухоль неоперабельная. Чёртов Гиппократа сын.

Я понимал, что с опухолью мне жить не так долго. И проще если меня не станет. Жена поймёт. Дети? А дети и не поймут, потому что мы так и не завели их. Многие будут меня утешать. Говорить, чтобы я не совершал глупость и вообще пытаться меня обезопасить ото всех и вся.

А мне это надо?

Прогремел гром, словно доказывающий что пора провести чистку сознания и подойти к краю скалы. Увидеть этот мир ещё раз. Его красоту, его величие, и такую силу от которой хочется плакать от гордости. Наверное, я просто стал сентиментален.

Я открыл свой портфель. Он был набит бумагами. Скорее бы о них забыть. Но я полез не за ними. Я посмотрел на отдельный отсек, в котором был целлофановый пакет. Я вытащил пакет, закрыл портфель, и положил пакет на него. Запах из пакета был дурманящий.

Пирожки от жены! Как же я их люблю. Как же мне нравятся, как они пахнут. Пусть я стал полным от её пирожков, но никто так вкусно не делает пирожки с лавандой. Да, именно с лавандой, я и сам не знал, что такие можно приготовить, но у неё они были восхитительны.

Я взял один из пирожков. Он был до сих пор горячий. Слегка влажный от масла, но хрустящий при каждом его сжатии. Мои зубы жадно вонзились в эту тестовую вкуснятину. Масло, что было внутри пирожка, брызнуло мне на рубашку. Но я этого не замечал. Как же вкусно. Умница моя жена.

В этот раз она приготовила всё с картошкой, но приготовленные с её любовью и традиционным рецептом, были на вкус просто потрясающими. Я жевал и наслаждался каждым проглоченным кусочком. Словно это был взрыв, как взрывающаяся карамель для сладкоежки. Я снова укусил пирожок. Картофельное пюре, что было перемешано с грибами и луком упали на мой язык, и я ощутил, как идеально сочетаются всё ингредиенты. Даже соли было идеально.

Пирог исчез в моём рту за три минуты, а смаковал я минут десять, чувствуя, как вкусная еда проваливается в мой желудок.

Теперь я понимал, что пора сделать то, зачем я пришёл.

Я встал со скамейки, оставив на ней пиджак и портфель. Конечно, в пиджак я положил посмертную записку, в которой приложил свой диагноз от врача и короткую записку: "в моей смерти прошу никого не винить".

Я подошёл к краю скалы. Дул ветер, разгоняя тучи. В небе, по-прежнему, гремело. Сверкали молнии, и некогда спокойное "зеркало" моря стало словно "сбоить" покрываясь рябью от ветра.

Я посмотрел вниз. Туда куда буду прыгать. Внизу камни, о которые билась вода, образуя пену. Я сглотнул. Было страшно, но я никого не хочу обременять собой. Я хочу, чтобы всё стали жить спокойно. Я верю что после того как меня не станет, мир будет светлее, хотя… кто знает.

Ветер дул настолько, что уже через минуту выглянуло солнце. Огромный, желтый диск на небе, который дарует всём счастье и веселье, теперь озарял меня своим светом. Я смотрел, как набегают облака на