Париж…

Что первым делом приходит в голову при упоминании этого города?

Великолепные дворцы и утлые лачуги, мощеные мрамором роскошные парки и заполненные по щиколотку грязью узенькие улочки, разряженная, усыпанная драгоценностями знать и завшивленные бедняки в лохмотьях…

Да, Париж город контрастов, как бы банально это не звучало.

А еще, Париж город возможностей, город, в который ежедневно стекается огромное количество людей в поисках лучшей доли. Так было раньше и так будет всегда.

Вот и сегодня, 11 июня 1630 года, в одно время, но через разные ворота в Париж въехали два кавалера. Первый блондин, второй брюнет, один в черном колете, а второй в фиолетовом, один со слугой, второй без оного – они были абсолютно разные и слегка похожи разве что возрастом, но их объединяло одно – пустые карманы и горячее желание взять от жизни положенное. А положенным они считали очень многое!

И никто из них пока еще не подозревал, к чему это приведет их самих и Францию…

Шевалье де Бриенн

«Опять скрипит потертое седло и ветер холодит былую рану. Куда вас сударь к черту занесло, неужто вам покой не по карману…»

«К черту, точно к черту… – про себя ругнулся я, в который раз за последнее время прогоняя непонятно откуда взявшуюся в голове навязчивую песенку. – Какое к черту седло? Какая рана? Седло есть, но оно не скрипит, былых ран хватает, но их ничего не холодит, потому что жара, черт бы ее побрал. И самое пакостное, я нихрена не помню о себе. Вообще ничего. Знаю только, что это время и это тело не мои родные, я был гораздо старше своего реципиента, сам я не француз, а русский – и все. Каким образом меня занесло во Францию семнадцатого века, тоже даже не представляю. В общем, очень много всего непонятного. Правда о бывшем хозяине своего нового тела я знаю все. Вместе с тушкой мне досталось все его сознание и не только оно. Но об этом стоит поговорить позже…»

В уши ворвался дикий гомон.

– Зелень, свежая зелень!

– Мясо, мясо, свежайшие кролики, сегодня утром еще бегали по лугам…

– Кружева, мадам, фламандские кружева! Пьер, ленивая ты скотина, я за тебя буду работать?

– Обокрали, караул, люди добрые! Кошелек срезали…

– Ножи, отличное железо, волос режут…

– Держи его, вон он побежал…

– Дуралей! Ха-ха…

– Чтоб тебя…

– Зелень, зелень…

– Молоко, молоко…

Впереди показались массивные въездные ворота. За крепостной стеной хорошо просматривалась громада Бастилии. А перед воротами раскинулось предместье, множество лачуг и просто торговых рядов из палаток и телег, промежутки между которыми заполняли толпы разномастного народа.

«Ярмарка, черт бы ее побрал…» – понимающе вздохнул я и невольно поморщился – со стороны города свирепо смердело.

Въезжать в Париж сразу расхотелось.

– Мессир[1], если желаете, немного передохнем, перед тем как въехать в город…

Я обернулся в седле. Позади ехал на мохнатой, словно барашек, коротконогой кобылке смуглый толстячок с добродушной мордой, очень смахивающий на странствующего пройдоху монаха из народных песенок.

Не успев обдумать предложение, я кивнул. У меня сейчас так часто бывает. Проблемы адаптации в чужом теле. Как только вселился, пролежал без сознания два дня, думал сдохну, потом очухался, но некоторые постэффекты до сих пор остались, в том числе дикие головные боли. К счастью, в остальном мы друг к другу пришлись словно хорошо подогнанные ножны к клинку.

Толстяк немедленно свернул к небольшой рощице неподалеку от дороги. Слетев с лошадки, он мигом развернул чистую тряпицу на траве, разложил на ней сыр с копченым мясом, а потом умчался в предместье, пообещав принести свежего сидра и хлеба.

Я спрыгнул с седла, привязал поводья к деревцу, с наслаждением вдохнул свежий воздух и несколько раз присел, разминая ноги.

Высокие черные замшевые сапоги, подвязанные на щиколотке и под коленом ремешками с пряжками, широкие штаны, белая рубашка с рукавами пузырями с отложным воротником, а поверх нее короткий колет с полами до середины бедра, без рукавов по случаю жары. Тоже черного цвета, из оленьей замши. По нынешней моде застегнут только у ворота. Ну и широкополая шляпа, опять черная – все-таки из Испании еду, а там радуга в цветах одежды не приветствуется.

Мода первой половины семнадцатого века, мать ее ети. Впрочем, вполне терпимо и даже удобно, во всяком случае движений не стесняет. Да и пообвыкся я.

Итак, о чем я?

Все довольно просто и одновременно загадочно.

Я шевалье Антуан де Бриенн, от роду восемнадцати лет, младший сын из давно обедневшего и разбазарившего свои владения некогда могущественного дворянского рода. Очень давно, мой прапрадед был коннетаблем Франции. Впрочем, закончил он очень плохо, да и род с того времени превратился в ничто, по сравнению с тем, кем был.

Со мной тоже все достаточно сложно. Несмотря на молодость, шевалье де Бриенн успел натворить столько, что хватит на десяток пожизненных заключений на галерах. В частности – убивал за деньги. Нет, речь не идет об убийствах в подворотне, исподтишка, де Бриенну просто заказывали людей, а он ловил момент, провоцировал конфликт и убивал клиента на дуэли. Но факт остается фактом и от этого мне уже никуда не деться. Впрочем, никакого когнитивного диссонанса прежние занятия шевалье мне не приносит – убивал да убивал, мало того, что-то мне подсказывает о том, что и мне приходилось убивать. Речь о другом, расплачиваться за эти делишки теперь мне. И эта расплата вполне может настигнуть даже во Франции.

Похождения Антуана можно охарактеризовать одной фразой: наш пострел везде успел. Начал совсем юнцом в наемных испанских терциях кутюльером-учеником, успел пройти пару компаний, учился у лучших убивать, затем пустился в свободное плаванье, по-прежнему отправляя людей на тот свет. Уж не знаю, кто его учил, но в мастерстве фехтования малец достиг впечатляющих успехов. Я сам тоже умею фехтовать, причем, по ощущениям, занимался этим профессионально и очень долго, но таланты Антуана внушают искреннее уважение.

Последнее дельце паренька: угробил мужа своей любовницы, которая ему его и заказала. А тот оказался грандом Испании. А женушка мало того, что не заплатила, так еще и сдала Антоху властям. Пришлось спешно бежать. Но не только это является причиной моего появления в Париже, есть и другие мотивы…