Арина Калинина

Преступление и наказание

(Основано на реальных событиях)

«Незрелый плод». Вот так. Всего два слова.

Родился, вдруг, нежданно человек.

Еще в утробе я была готова,

К тому, что будет мой нелёгок век…

Инкубатор. Месяцы молчанья.

Материнского тепла не ощущала.

Первые, с пелёнок испытанья,

Жизнь уже пощады не давала!

Вопреки прогнозам докторов

Становилась с каждым днём сильнее.

Отпустили жить под отчий кров,

В дом родной — к родительской аллее.

И пошла неспешно жизнь моя -

Детский сад, уроки, выпускной.

Нелюбима, нежеланна я,

Не спешила никогда домой!

Лишь отец — мой Ангел и мой Бог

Не дышал, когда меня лелеял,

Я к нему бежала со всех ног,

Он любил меня! Он в меня верил!

Так и жили мы семнадцать лет,

Пока двери смерть не отворила.

Сколько слёз и скорби! Сколько бед!

Ведь тебя, отец, боготворила!

Мне тогда казалось — умерла.

Навсегда. Душою я и телом.

Боль утраты душу мою жгла,

Я слова писала белым мелом:

«Ты не верь. Не бойся. Не проси»

Для меня, они отец — молитва.

Ты звезды своей не погаси,

Когда вновь веду я с жизнью битву.

Я пыталась к жизни возвратить

Свою душу, раненое сердце.

Слишком рано мне пришлось испить

Чашу скорби. Не могу согреться…

Время шло. Взрослела и училась.

Выживала в этом алчном мире.

Я впервые искренне влюбилась –

Выстрел в сердце был в Амурном тире.

Счастье длилось малые 7 лет,

«Съели» нас предательство и «бабки».

Так работал ОперКомитет,

Лишь потом узнала я разгадку!

Это был мой первый в спину нож,

На осколки грёзы разлетелись.

Я узнала, что такое ложь,

Закрутились будни, завертелись:

Обвиненье, обещают срок,

Я познала страхи и испуг.

В голове — наверно, это рок,

Не порвётся мой порочный круг.

Год за годом — таяла надежда,

И несчастье новое со мной.

Я ношу больничную одежду,

Оперблок мне словно дом родной.

Переломы. Страшные прогнозы.

И от слёз заплывшие глаза.

И опять врачи! Опять наркозы!

В голове — уж лучше б умерла…

Я смогла. Я боль преодолела.

Только шрамы тело бередят.

В урагане жизни беспредела

Нас топили, как слепых котят.

Разбирали долго «наше дело»,

Постарался Опер. Комитет.

В феврале, седьмого «улетела»,

На не малых, пять тяжёлых лет.

Приговор я, выслушав достойно,

Проронив немало горьких слёз,

Суд в душе ругала непристойно,

И внутри — цунами бурь и гроз!

Справедливость где? Кто мне ответит?

Восемь лет пытаюсь я понять.

Но пока, в ответ мне шепчет ветер: -

«Ты должна свободу отстоять!»

Эпилог готов. Сюжет понятен –

О нелёгкой девичьей судьбе,

Сколько в жизни чёрных было пятен,

Сколько мыслей разных в голове!

Сколько раз, рыдая пред иконой

Умоляла я мой путь облегчить!

И лились молитвы монотонно,

Продолжая душу мне калечить.

Началась история банально –

С переезда в Мегаполис бурный,

Я трудилась честно и аврально,

Пробивая путь к Олимпу трудный.

Появились первые успехи,

Заблистала золотом карьера.

Уваженье, премии — доспехи,

И в мечтах Парижская Ривьера!

Стала лучшей, но не загордилась.

Впереди — проекты и Москва.

Я упорно к этому стремилась!

Я упорно к цели своей шла!

Годы шли, наш офис расширялся.

Коллектив был дружный, молодой.

Новый день с улыбок начинался,

Мы ныряли в бизнес с головой.

Мой напор рабочий не снижался,

Набирала силы на полёт.

Кто за цель свою, хоть раз сражался,

Тот меня, конечно же, поймёт!

Бизнес был легальный, интересный.

Наш клиент доволен был всегда.

Но тропа к Олимпу стала тесной,

Заглянула в гости к нам беда.

Эту гостью мы совсем не ждали,

И застала нас она врасплох.

На допросах судьбы нам ломали,

Навели кругом переполох…

Мне тогда казалась непонятной,

Невозможной мысль об аресте!

Я всегда, во всём была опрятной,

Находилась на рабочем месте.

Но угрозы сыпались цинично,

И морально начали ломать.

Дав огласку по ТВ публично

Обещали срок огромный дать.

На допросах спорила, вникала -

Обвиненья не понятна суть!

Ничего тогда не понимала!

Что за сон? Скажите! Что за муть?

Ухмыляясь, с колкою издёвкой,

Обещали бед мне вереницу.

Задушив невидимой верёвкой

Упекли, на месяц, в психбольницу…

А за что? За ум? За мои знанья?

Что пошла я им наперекор?

За мои душевные терзанья

Мне воздвигли каменный забор!

Вспоминаю с ужасом больницу,

Взгляд врачей, похожий на рентген.

Лучше б сразу бросили в темницу!

Лучше б взяли сразу меня в плен!

Не смогли сломать меня морально,

Тишины мне дали, отдышаться.

Чтоб пожить ещё чуть-чуть нормально!

Чтоб смогла свободой наслаждаться!

В напряженье, в ужасе, в испуге

Я жила с петлёй на хрупкой шее.

И кружилась я в порочном круге,

Словно лист осенний по аллее…

Неизвестность. Знаешь, это больно,

И боишься близким рассказать.

Разъедаешь раны свои солью

И с молитвою ложишься спать.

Заходила в храм, ища спасенья,

С дрожью я ступала на порог: -

«Защити! И дай мне утешенье!

Сохрани меня, прошу я, Бог!»

И свеча в агонии трещала,

Обжигая пальцы мои воском.

И немой молитвой отвечала

Мне икона Божьим отголоском.

Вызывают снова на допросы,

Обвиненье — две статьи УК.

В кабинете — дым от папиросы,

И дрожит в наручниках рука…

Мне твердят о группе, об обмане,

Что мы все корыстные! Мы — гады!

Я твержу, как будто бы в дурмане: -

«Наша фирма продавала БАДы,

Я была — обычный оператор,

А в руках — рабочий телефон,

Не мошенник я. Не конспиратор»

Меня глушит вновь сирены фон…

Документы, справки и отчёты,

От заводов — целые петиции!

Все лицензии в порядке, бух. учёты.

Не довольна лишь одна полиция!

«Преступление!? Какое!? Вы не шутите!?

Трудовой подписан договор!

Вы наверно, просто, воду мутите!?

Я обычный менеджер! Не вор!!!

ОПГ? Вы это расшифруйте,

Я с УК, простите, не знакома.

Вы со мной, прошу вас, не блефуйте,

Меня ждут на ужин, в восемь, дома»

Мне в ответ: «Успеешь, подпиши,

Мера пресечения — подписка,

Не волнуйся. Вот, попей. Дыши.

Привыкай с железной кушать миски!

Ты купи побольше сухарей,

И тетради — чтоб стихи писать.

Что застыла, прямо у дверей?

Вызову вновь завтра. Ровно в пять»

И как молния — наотмашь, по стеклу!

Разлетелось сердце на осколки!

Мне бы лечь на каменном полу!

В руки вбить холодные иголки!

Будто сердце прижгли сигаретой,

Это краткая, острая боль.

Оказалась бесстыже раздетой,