Татьяна Пешко

Машин Новый год

У Маши сегодня было много дел. До Нового года оставалось два дня, а все хлопоты по подготовке к празднику неожиданно легли на неё, десятилетнюю девочку.

Последние две недели мама не ночевала дома. Иногда только приходила, чтобы взять какие-то вещи. А всё началось с тог, что у мамы появился новый друг. Отец, узнав об этом, очень сильно ругался, кричал, даже ударил её. Но она всё равно ушла. Потом он несколько дней пил, домой приходил поздно, всегда сильно пьяный.

А Маша вместе с младшей сестрой Лизой всё время ждала, что мама вернётся. Приготовит, наконец, нормальную еду, постирает одежду, уберёт в доме. Бутерброды с колбасой им уже порядком надоели. Нормально поесть можно было только в школьной столовой, но сейчас были каникулы.

Иногда отец, протрезвев, давал ей деньги на пельмени или десяток яиц. Сам он обычно ничего из еды не приносил, но зато всегда приходил с бутылкой дешёвого вина.

За неделю до Нового года он вдруг перестал пить. Маша догадалась, что у него закончились деньги — в холодильнике не было даже колбасы. Отец варил макароны или суп, который у него получался больше похожим на кашу и есть его совсем не хотелось.

А вчера он пришёл совсем грустный и сообщил, что его уволили с работы. Принёс, правда, деньги и отдал их Маше. Сказал купить всё, что нужно к празднику, а остальное спрятать.

Лиза уже давно спрашивала, когда же они будут наряжать ёлку. Маша впервые держала в руках так много денег. Как распорядиться ими она не знала. С Лизой они решили, что обязательно нужно купить ёлку и торт.

Ёлочный базар был далеко, почти в центре города. Лиза проснулась рано, всё утро ходила за сестрой по пятам и спрашивала, когда же, наконец, они пойдут в магазин и на рынок. Собираться стали, как только за окном стало светать.

Так получилось, что вчера, когда Лиза рисовала Деда Мороза с подарками, на свою новую зимнюю куртку она случайно уронила баночку с гуашью. Теперь на самом видном месте было огромное красное пятно.

— Пусть дома сидит, — уговаривал отец.

— Я другую куртку надену.

— Она совсем лёгкая, а там мороз! Замёрзнешь!

Уговорить Лизу остаться дома не получилось. Она расплакалась — а это был самый действенный метод — отец не мог слушать детский плач и сразу шёл на уступки.

Уже в начале их не близкого пути Лиза стала мёрзнуть. Маша тоже второпях забыла варежки и руки замерзали даже в карманах. Такого сильного мороза не было уже давно.

Сначала они купили торт, а потом пошли выбирать ёлку. Большую брать не стали, она была значительно дороже, а деньги нужно было экономить.

— Мне холодно, — всю дорогу ныла Лиза и поэтому торт и небольшое деревце пришлось нести Маше. Но для маленького ребёнка и оно было нелёгкой и неудобной ношей.

От холода руки у неё совсем окоченели. Сейчас они обе были заняты и согреть их хоть немного в карманах не было возможности. Колючие иголки царапали руки и впивались в пальцы. От боли по щекам катились слёзы и Маше казалось, что они замёрзнут у неё прямо на лице.

Дома согрелись тёплым чаем, достали старые игрушки и гирлянды, доставшиеся ещё от бабушки, и стали наряжать зелёную пушистую красавицу. Это были, наверное, самые светлые минуты и детские глаза сияли счастьем и радостью.

А утром тридцать первого декабря, в канун Нового года, у Лизы поднялась температура. Отец затребовал у Маши вернуть деньги обратно. Она плакала, просила его не пить и не оставлять их одних, но он и слушать её не хотел. Забрал деньги и ушёл. Вернулся через несколько часов совсем пьяный, сразу уснул. А Лизе становилось всё хуже.

Когда она стала бредить и столбик термометра дошёл до красной отметки, Маша решилась позвонить в дверь к соседям.

В квартире с дорогим ремонтом вкусно пахло жареным мясом. На пороге стоял мужчина в чёрно-белом красивом махровом халате, его жена в бигуди разговаривала по телефону.

— Мясо по-гречески, креветки под соусом из авокадо, бутерброды с икрой… Подожди, Катюша, я перезвоню чуть позже.

Соседка не скрывала своего недовольства тем, что её оторвали от разговора.

Зайти в убогую квартиру и глянуть на больного ребёнка женщина не пожелала. Увидев градусник, она в ужасе широко открыла глаза:

— Почти сорок, а родители где?

— Папа спит, а мамы нет дома.

— Я вызову скорую!

Скорая приехала быстро.

На лице доктора Маша увидела тоже недовольство, что и на лице у соседки. Выслушав Машу, она долго и внимательно слушала сбивчивое дыхание больной девочки и позвонила водителю, который отнёс закутанного в одеяло ребёнка в машину скорой.

Того праздничного настроения, которое они с сестрой пытались создать себе сами, уже не было. Но на ёлке так ярко горели огни, в холодильнике стоял такой красивый и, наверное, вкусный торт; по случаю праздника они купили буженину и дорогую колбасу, которую покупали только в особых случаях, был её любимый салат с горошком, который они вчера готовили вместе с Лизой сами — всё это было поводом встретить долгожданный праздник. Как смогла, девочка накрыла стол, попробовала разбудить отца, но у неё ничего не получилось.

В одиночестве Маша стала ждать наступления заветной минуты. Время шло медленно. Почувствовав озноб, она легла в кровать и укрылась одеялом. Согревшись, стала дремать и проваливаться в сон. Когда президент начал своё новогоднее поздравление, глаза девочки уже закрылись. Боя курантов она не услышала. Такой долгожданный праздник ребёнок так и не встретил.

Десятилетняя девочка просто устала от забот, которые взвалили на неё горе-родители. Погрязнув в соблазнах и пороках, люди порой теряют всё человеческое, что заложено природой, воспитанием и самим творцом.