Солнце поднималось из-за леса, бодрое, отдохнувшее, готовое к трудам. Олег потянулся, хрустнув суставами, привалился к стволу: хоть минуту, а можно передохнуть. Первые лучи нежили лицо, массировали опущенные веки, разглаживали складку между бровей. Скоро погоне конец.

Он глубоко вдохнул, мысленно представляя, как втягивает в себя солнечное тепло, заряжает им тело, потом медленно, осторожно выдохнул усталость. Вот и все, пора за дело. Прикрывшись ладонью, Олег открыл глаза — и тут же увидел прямо перед собой красную капельку на березовом листе.

— Ква… — Он коснулся капли пальцем, потом зачем-то понюхал кровь. — Это к удаче. Совсем свежая. Теперь ты попался.

Олег поправил на поясе саблю, еще раз глубоко вдохнул и выдохнул. Оборотень не может не понимать, что от бегущего по пятам ведуна не скрыться. Значит, попытается напасть из засады. Странно только, что тянул так долго — до самого рассвета. Или надеялся все же с первыми лучами обернуться человеком?

— Эй! — Середин вышел на поляну, пробуя разбитыми поршнями сырую землю. Скользко, конечно, но ничего, сойдет. — Ну, хватит прятаться! Выходи!

Поршни по сравнению с привычными милицейскими ботинками — вообще не обувь. Взяли два куска кожи, обернули ими ноги, да и прихватили нитками. Прочно, почти не трет, разве что пятки после целой ночи бега уже совершенно ничего не чувствуют. Каблуки все же великая вещь.. И конечно, рифленая подошва. Скользко на поляне.

— Ну, выходи, ночник! Возьми мою голову!

Серебряный крест, примотанный к запястью, нагрелся чуть сильнее, когда Олег повернулся левым плечом к зарослям кустарника. Не показав виду, ведун еще немного прошелся по поляне, покричал во все стороны. Но оборотень не рискнул и теперь, не соблазнившись атаковать врага со спины.

— Так, ну хватит же комедию ломать, электрическая сила! — Середин круто повернулся к оборотню и пошел на него, чувствуя, как теплыми толчками подсказывает направление крестик. — Я что, по-твоему, совсем ничего не соображаю?

В кустах тихо хрустнуло — может быть, это неловко дернулся раненый ночник, а может быть, с таким звуком разбилась его последняя надежда. Ветки раздвинулись, и на поляну высунулась крупная медвежья голова. При свете он произвел на Середина даже большее впечатление, чем в темноте. К всевозможным криксам да мавкам, их порой до тошноты жутким ликам ведун привык, а вот могучий, так похожий на настоящего, зверь по-прежнему внушал опасение. Когти длиннее человеческих пальцев…

— Вот, давно бы так! — Олег остановился в нескольких шагах, одновременно вытягивая из ножен саблю. — Зачем попусту мучиться, верно?

Медведь ответил глухим рыком, означавшим, скорее всего, какое-нибудь грязное ругательство. Кусты затряслись сильнее, оборотень вышел на поляну целиком, недовольно покосился на солнце. Да, наверное, и в самом деле еще надеялся с рассветом опять стать человеком, избавиться от болтающейся на шее цепочки.

— Дурак ты… — одними губами сделал вывод Олег и попятился еще немного.

Пожалуй, хватит хорохориться. Если оборотень попался глупый, так это очень хорошо. Теперь нужно еще показать ему испуг, нерешительность — и ночник обязательно атакует, надеясь на свои когти. Правда, называть его ночником уже не совсем верно…

«Полуночник, — прикинул Середин. — Так лучше».

Оборотень полностью вышел на поляну. От бега, но еще сильнее от заговоренной цепочки, наброшенной охотником на шею врагу в самом начале знакомства, глубокая рана на мохнатом плече так и не затянулась. Но и с раной он смог бы легко уйти от Олега — не на четырех, так на трех лапах, коли бы не все та же заговоренная ценочка. Тонкая, а не разорвешь, длинная, а не сбросишь.

Ведун еще немного попятился, мельком оглянулся через плечо, как бы прикидывая расстояние до ближайших деревьев. Нога заскользила по сырой от росы траве — это уже не специально, это так вышло, но Олег решил развить успех и неуклюже приземлился на пятую точку. Ладно уж, никто, кроме оборотня, не увидит, а тот никому не расскажет — не успеет. Зато не придется по кустам бегать и без того продырявленную в ста местах «косуху» в полную негодность приводить.

С оглушительным ревом медведь прыгнул вперед. Олег буквально взлетел в воздух, оказавшись на ногах, и, смущенный не присущей обычному человеку подвижностью, оборотень притормозил. Но поздно, они уже были близко друг к другу. Зверь поднялся на задние лапы, сразу став на голову выше Середина, и с мнимой неуклюжестью взмахнул когтями.

Дразнить оборотня мелкими царапинами больше не следовало, и Олег предпочел увернуться. Ушел назад — нырять под лапу показалось слишком рискованным. И не зря: каким-то неуловимо быстрым скачком из арсенала Майка Тайсона медведь подскочил вплотную, когти мелькнули у самого лица, а вторая лапа тем временем возникла почти за спиной ведуна, готовая подгрести его поближе. Спасла только интуиция: Середин кувырнулся в другую сторону, вмиг поднялся и опять кувырнулся — перемещался мишка с неестественной легкостью.

А что было бы, не сковывай его движения наговоренная цепь? Вот так враг! Десять раз теперь подумаешь, прежде чем в лес по грибы отправиться, — бывают ведь и самые обыкновенные, но очень сердитые медведи. Олег отбросил в сторону эти мысли, а заодно опять прокатился по земле, рубанув оборотня по лапам. Тот пронзительно взревел от боли — и остался на месте.

— Ловок ты, братец! — выкрикнул Олег, точнее, собирался выкрикнуть, но сбитое дыхание не позволило выговорить половину звуков. — Только я ловчее, электрическая сила…

Настала его очередь нападать. Орудуя последней четвертью сабли, почти кончиком, ведун изрядно попортил лжемедведю шкуру, а тот, совершенно потерявшись и устав от душащей цепочки, лишь пытался ухватить оружие за лезвие. Один раз, впрочем, ему это почти удалось — когти подходящий инструмент, вот только сноровки у оборотня оказалось маловато. Повернув кисть, Олег придержал дернувшийся было из рук клинок и тут же уколол врага в глаз. Тот отреагировал совершенно по-человечески: зарычал, откинув назад косматую голову, прикрыл рану лапой и попятился.

«Тут тебе и конец». Середин от души рубанул по толстой шее, вниз градом посыпались тонкие звенья больше не нужной цепочки. Интересно, защищал ее оборотень — или даже это ему в голову не пришло? Дураки ни бед своих, ни счастья равно не понимают. Олег отошел в сторону, даже отвернулся ненадолго, чтобы не видеть малоприятную картину превращения зверя в человека.

Рев сменился плачем. К счастью, не женским, да этого и быть не могло, иначе Олег всю ночь гонялся бы за медведицей. Немного отдышавшись и мысленно пожелав себе крепости душевной, ведун посмотрел на злодея. Им оказался худенький, болезненного вида мужичонка, одетый в тряпье и босой. Размазывая по лицу кровь, слезы и сопли, оборотень тоненько выл, зажимая ладонью вытекающий глаз. Руки все изрезаны, на ноге рассечено ахиллесово сухожилие… Смотреть противно.