Юлия Корнеева

Лиза и Воробей на планете Цера

Домашнее задание

Как же смешно выглядит собственное отражение, когда смотришь на себя в полированную крышку пианино. Нос вытягивается, словно клюв у утки, брови смешно сливаются в ниточку, а губы съезжают куда-то к подбородку. Лиза провела пальцем по гладкой, блестящей поверхности крышки и тяжело вздохнула. Вот уже полчаса она сидела за пианино, надеясь на чудо, которое избавит ее от домашки по музыке.

Сначала она смотрела телевизор, с выключенным звуком, чтобы не услышала мама. Но смотреть на немую картинку было неинтересно, да и опасно – в любую минуту из кухни могла появиться мама и поинтересоваться – почему Лиза до сих пор не играет? Потом ее внимание привлек солнечный луч, проложивший себе дорогу в щели между занавесками. Он медленно скользил по комнате, пока не коснулся блестящих подвесок на люстре. И тут же десятки разноцветных радужных бликов замелькали на белом потолке комнаты. Это было так красиво, что Лизино внимание тут же переключилось на потолок. Но вскоре луч, продолжив свой дневной маршрут, передвинулся на стену, и девочка вновь осталась наедине со своей проблемой.

Заниматься музыкой ей сегодня определенно не хотелось. Сделав несколько оборотов на своем крутящемся стуле, Лиза посмотрела на настенные часы. Часы показывали половину четвертого. А это означало, что скоро с прогулки должны вернуться папа с Виталиком.

«Безобразие! Сегодня, между прочим, воскресенье. Все отдыхают. Одна я должна работать. Бедная я несчастная», – подумала Лиза, ощутив внезапный прилив жалости к самой себе

И тогда девочка решилась на отчаянный шаг. Заглянув на кухню, Лиза взглядом опытного разведчика оценила обстановку. Мама мыла в раковине овощи, напевая себе под нос какую-то веселую мелодию. На плите в кастрюле булькали спагетти, а на сковородке угрожающе шипело масло. Похоже, что готовка была в полном разгаре.

– Мамочка, что-то мне нехорошо, можно я музыкой сегодня не буду заниматься? – входя в кухню, жалобно спросила Лиза. И тут же устыдилась своего вранья, увидев как внезапно лицо мамы побледнело, а между бровями появилась резкая морщинка.

Это было нечестно. И не просто нечестно, а именно нечестно-пренечестно! Лиза знала, что мама очень беспокоится о ее здоровье. Сколько она себя помнила, стоило ей только заболеть, как у мамы лицо сразу же делалось испуганным, словно окаменевшим, а глаза так темнели, что казались почти фиолетовыми.

– Что? Где болит? – быстро спросила мама, выключая воду и спешно вытирая руки полотенцем. Она наклонилась к Лизе и ощупала ее лоб и щеки. Влажные мамины руки показались Лизе мягкими, горячими и такими же взволнованными, как и ее синие глаза.

– Так, иди в комнату и ложись на диван, – обнимая дочь за плечи и разворачивая ее к выходу, сказала мама.

– Мам, да ничего страшного, – идя к двери, пробормотала Лиза, уже от души сожалея, что выдумала несуществующую болезнь. – Мне уже лучше, правда. То есть, не совсем, конечно, хорошо, но не так уж и плохо – запнулась она.

Первое, что девочка увидела, войдя в комнату, было пианино, отливающее на солнце своими коричневыми полированными боками. На мгновение Лизе показалось, что пианино сейчас ее выдаст. Весь его сияющий торжествующий вид словно говорил: «Не слушайте эту девчонку. Она же все врет! Эта бездарность просто меня боится! Она страшится дотронуться своими неуклюжими пальцами до моих прекрасных черно-белых клавишей!»

Пристроившись на краешек дивана, Лиза устремила на пианино тоскливый взгляд. Ну почему мама просто так, без всякой причины, не может разрешить ей не делать уроки? Тогда бы ей не пришлось врать. И всем было бы хорошо.

– Лизонька, давай температуру измерим, – присаживаясь рядом с дочерью на диван, предложила мама.

– Мама, не надо у меня просто голова заболела. Сейчас пройдет, – сказала Лиза, отводя мамину руку с нацеленным на нее градусником. – Наверное, у нас в квартире душно, вот она и разболелась.

– Тогда сходи-ка ты в магазин, у нас как раз хлеб закончился, – улыбнулась мама. – Заодно подышишь воздухом. А вернешься и позанимаешься.

Мама откинула крышку пианино и быстро пробежала пальцами по клавишам. Мягкие, глубокие звуки наполнили комнату, ненадолго задержались в воздухе и медленно растворились в наступившей тишине.

– Ой, у меня же голова болит, а ты шумишь, – демонстративно закрыв уши руками, проворчала Лиза. Она встала и нехотя поплелась в прихожую. – И вообще, папа же с Виталиком сейчас гуляет, вот пусть он хлеба и купит.

– Папа с коляской, а с ней неудобно заходить в магазин, – рассеянно ответила мама, быстрым шагом направляясь на кухню, откуда явственно потянуло чуть пригоревшим маслом.

– Подумаешь, коляска, – недовольно забубнила Лиза. – У меня вот вообще голова болит. Но учти, когда я приду, то играть уже не буду. Раз уж я иду в магазин, то на музыку у меня сил точно не хватит.

– Прогуляешься и наберешься сил, – заверила мама, целую дочку в недовольно нахмуренный лоб и кладя в карман куртки деньги. – Все, давай, беги!

– Беги, – пробурчала Лиза. – А ты уверенна, что нам действительно этот хлеб нужен? Я вот, например, спокойно могу без него обойтись, – с надеждой уточнила она.

– Действительно, нужен, – подтвердила мама.

– А ты подумай хорошенько, – законючила Лиза, медленно открывая замок. – От него же толстеют.

– Ну, если это для тебя так важно, то можешь за ужином не есть мой пирог, – лукаво подмигнув, сказала мама.

– Ой, ты будешь печь пирог? Вот здорово, – оживилась Лиза. – Тогда мы и вправду вполне сможем обойтись без хлеба.

– Лиза, ты в последнее время стала совершеннейшей лентяйкой. Ничего делать не хочешь, – возмутилась мама, чье терпение лопнуло. – Тебе уже одиннадцать лет! Пора уже иметь хоть какие-то обязанности! Все, торг закончен. Ты и хлеб купишь, и музыкой будешь заниматься!

На этих словах дверь за Лизой захлопнулась.

За покупками

«Вот здорово! Нет, просто гениально! Теперь я должна буду и в магазин идти и на пианино играть!» – расстроенно думала Лиза, медленно спускаясь по лестнице и на ходу застегивая куртку.

Ничего себе! Это у нее-то нет обязанностей? Да мама сама постоянно говорит, что ее самая главная обязанность – ходить в школу и получать хорошие оценки! И, между прочим, с этой обязанностью она замечательно справляется – учится на одни четверки и пятерки!

А то что она спортивные секции и разные кружки не посещает, так это, уж, извините, не ее вина. Кто целую неделю танцевал в студии, и почти месяц занимался плаванием? Она – Лиза