— Что за день! — недовольно пробурчал Геракл. — И полчаса спокойно полежать не дают!

Античные хроники

Вечерняя прохлада наполняла воздух маленькой спальни сладостным ароматом ночных цветов.. Где-то невдалеке негромко играла музыка, от ручья доносился беззаботный женский смех.

Задумчиво закусив губу, Зевс с тоской рассматривал замысловатую роспись на высоком потолке спальни. Роспись была довольно мила. На картинках резвились фавны. Хвостатые проказники играли на пастушьих рожках, прыгали, пытаясь сорвать с высокого дерева волшебный золотой плод, гонялись за пугливыми дриадами. Одним словом, благодать да идиллия. Вот если бы так еще и в жизни!

Зевс осторожно покосился на лежащую рядом обнаженную красотку.

«Которая она у меня?» — несколько вяло подумал Громовержец, попытался было сосчитать, но тут же бросил эту изначально провальную затею. Хотя порою, когда его мучила бессонница, он обычно предпочитал считать на ночь не баранов, а своих многочисленных любовниц.

— Как же, сатир побери, ее зовут? — едва слышно прошептал Тучегонитель, не без удовольствия оглядывая стройное тело спящей.

М-да, она была неплоха.

Но, получив желаемое, Зевс сразу же охладел к прекрасной смертной. И так было всегда, сколько он себя помнил.

— Эх, женщины, женщины, — горестно вздохнул Громовержец. — Когда-нибудь одна из вас меня погубит.

Тут же не к месту вспомнилась Гера, и настроение у Тучегонителя еще больше испортилось. Вот кого он с удовольствием скормил бы Тифону. Но… нельзя. Хотя… а, собственно, почему нельзя?

Мысль была неожиданной, но развить ее Зевс так и не успел, ибо спавшая рядом красавица проснулась.

— Ой, — испуганно произнесла она, — вы еще здесь?

— Здесь-здесь, — ворчливо отозвался Тучегонитель, — а где же мне еще быть… Кстати… м… м… напомни, как тебя зовут?

— Алкмена, — несколько смущенно ответила красавица.

— Алкмена. — Громовержец бережно покатал женское имя на языке, и оно ему определенно понравилось. — Ал-к-ме-на. Гм… стало быть, я в Фивах?

Женщина кивнула.

— А твой муж, стало быть… этот… Амфитрион, и сейчас он воюет где-то на западе Средней Греции, в Акарнании, если я не ошибаюсь?

— Всё верно. — Сладко зевнув, Алкмена грациозно потянулась.

— Гм… — только и нашелся что сказать Зевс, озадаченно теребя кудрявую бороду. — Стало быть, ты уже догадалась, что никакой я не новый виночерпий фиванского царя?

— Стало быть, догадалась, — лукаво подтвердила красавица.

— И когда же ты, интересно, догадалась…

— Вы о чем?

— Гм…

— Честно говоря, я сразу поняла, что передо мной Зевс, — Алкмена звонко рассмеялась.

Тучегонитель вздрогнул:

— Как, с самого начала?!

— Ага!

— Но…

Алкмена осторожно коснулась божественной залысины любовника.

— Вы забыли про свой головной убор… — Громовержец поспешно схватился за голову. Но сей жест не был признаком отчаяния, просто Зевс понял, что забыл снять свой золотой лавровый венок, с недавнего времени прикрывающий появившуюся несолидную залысину.

— Ах я, старый дурень…

— Ну почему же старый? — Красавица соблазнительно улыбнулась. — Вы дадите фору многим юношам, особенно… ну, вы поняли… Совсем недавно вы были со мной так пылки. А мой муж Амфитрион…

— Что твой муж Амфитрион? — переспросил Тучегонитель, польщенный неожиданной похвалой.

— Он всегда так… гм… краток…

— Как и любой истинный солдат! — Зевс от души рассмеялся.

Он поглядел на маленькую клепсидру у ложа, задумчиво хмыкнул и, спустив ноги на прохладный пол, стал одеваться.

— Как, вы уже уходите? — разочарованно протянула Алкмена. — А я полагала…

— Годы уже не те, — Громовержец пожал плечами, — да и Олимп оставлять надолго без присмотра никак нельзя. Арес снова сцепился с Гефестом, кто-то Цербера регулярно отвязывает и гулять по дворцу пускает. Богиня обмана вконец распоясалась… в общем, всё как всегда.

Алкмена с трепетом внимала божественным речам.

— Ну что, вроде ничего не забыл?

Тучегонитель похлопал себя по белоснежной тунике. Чего-то определенно не хватало. Зевс нахмурился.

И тут из-под ложа любви раздалось настойчивое звонкое треньканье.

Алкмена, вздрогнув, испуганно посмотрела на Громовержца.

— Вот! — торжествующе прокричал Тучегонитель. — Вот что я забыл!

Наклонившись, Зевс вытащил из-под кровати мелодично поющую светящуюся коробочку.

— Да, это я.

— Это Эрот, — отчетливо донеслось из коробочки, которую Громовержец держал у самого уха.

— Ну что там у вас без меня стряслось?

— Цербер покусал Геру!

— Чего?

— Геру, говорю, Цербер покусал, — громко повторил бог плотской любви.

— Бедный-бедный песик. — Зевс сокрушенно покачал головой. — Надеюсь, с ним всё в порядке?

— А что ему сделается, — усмехнулся Эрот.

— Ну, не знаю, отравится еще. — Тучегонитель был явно озабочен этой неожиданной новостью. — Сколько раз я ему говорил: не кусай всякую гадость!

— Ладно, ты там это… долго не задерживайся, — добавил Эрот. — Я твою божественную задницу в течение всей ночи прикрывать не намерен.

— А что, Гера уже заподозрила неладное?

— Да нет, ей сейчас не до того.

И боги жизнерадостно рассмеялись.

— Признайся, Эрот, с Цербером… твоя идея?

— Ну, есть немного.

— Ай да шельмец! — Утирая слезы, хохочущий Зевс спрятал погасшую коробочку под одеждой.

Алкмена в страхе вжалась в угол кровати.

— Не бойся, девочка. — Громовержец весело ей подмигнул. — Знаешь, что такое генная инженерия? Вижу, не знаешь. У нас на Олимпе этим делом Эрот заведует. Великий знаток в этих делах. В общем, мы с ним… А впрочем, зачем тебе, смертной, подробности.

Зевс подошел к огромному окну и осторожно выглянул в благоухающий ночной сад, затем обернулся:

— Знай же, Алкмена, дочь царя Электриона, что родится у тебя вскоре божественный ребенок.

Глаза у женщины еще больше округлились.

— Будет расти он не по дням, а по часам и станет величайшим из всех героев, живущих на греческой земле!