Пётр Левин

Останутся наши следы

— Александр, дело плохо, у вашего тела рак головного мозга. Оно скоро умрет. Четвертая стадия — неоперабельная.

— Сколько осталось, доктор?

— Три-четыре недели. Настоятельно рекомендую обновиться в ближайшие несколько дней, а лучше завтра. Я вколю нужные лекарства, но риск слишком велик, уж вы не откладывайте… Месяц назад проверка не выявила болезнь — в вашем возрасте бывает, что опухоль развивается молниеносно.

— Я так привык к этому телу, что уже не знаю, а стоит ли его дальше менять. Может хватит, закончим на этом?

— Это не мне решать.

Александр — стопятидесятилетний старик с гладким лицом и провалившимися в череп глазами, невысокий, худой, в белой майке, черных джинсах, белых носках и синих кроссовках. В затененное окно били жаркие лучи Альфы Центавра «a». Ее меньший брат с литерой «b» прятался за спиной, он ждал своего часа, чтобы вступить в игру и раскалить атмосферу с восьмидесяти пяти до ста тридцати градусов по Цельсию. В кабинете стояла прохлада, Александр чувствовал, как ноги и душа мерзли, а голова кружилась. Пациент и доктор сидели на стульях напротив друг друга, их колени почти касались. Правой рукой доктор опирался на стеклянный стол, на котором лежал инъекционный пистолет.

— Протяните руку! — сказал доктор.

Александр вытащил из кармана джинс правую руку с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце и положил на колени сидящего напротив доктора.

— Холодная! — доктор взял руку пациента левой рукой, правой — пистолет со стола и вколол Александру в запястье инъекцию.

Старик откинулся на спинку стула, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Калейдоскоп чувств охватил тело. Будто нектар попал в кровь и наполнял органы жизненной силой, а душу — сладострастной негой.

Через час Александр сидел в большом кресле в кабинете своего начальника — замдиректора корпорации «Октополюс».

— Михаил, отпустил бы ты меня. Сил совсем нет. Душу выворачивают страдания. Я не хочу дальше продолжать кататься на этой бессмысленной карусели.

— Эх, Саша, Сашенька! У тебя контракт!

Михаил, высокий красивый двадцатисемилетний мужчина с короткой бородой, в красной рубашке и синих джинсах, коричневых кедах, стоял у панорамного окна во всю стену и смотрел на снующие друг за другом грузовые автолеты. Мужчина провел рукой в воздухе и перед ним появился экран с документом.

— Пожалуйста, контракт. Ты подписал своей ЭЦП. Пятьсот восемь земных лет назад. Договор действует тысячу лет. Так что время не пришло. Я понимаю, что все это тебе в тягость. Ты же рефлексирующий идиот! Каким был пятьсот лет назад, таким и остался. Мир изменился, а ты нет, Саша! Но ты хороший техник-физик. Нет, я так не могу на сухую!

Раздвижная дверь плавно отъехала, и в кабинет впарил робот-бармен. Это была высокая тумбочка-экран с двумя руками-манипуляторами. Шторка с видео идущих по полю жирафов на животе робота съехала вниз, обнажив бар с различными закусками: блины, колбасы, сыры, рыба красная, икра, орехи, шоколад. Продукты были поделены на порции, разложены по тонким пластмассовым тарелкам, обтянуты пленкой. Михаил облизнулся.

— Водки хочу! Давай сто пятьдесят! За твое, Александр, здоровье!

Бармен соединил указательный и большой пальцы на левом манипуляторе. Из образовавшегося кольца выдавился сверхтонкий прозрачный стакан на двести миллилитров. Робот занес над стаканом указательный палец правой руки, из него полилась жидкость.

Михаил протянул руку и взял наполненный стакан, повернулся к окну, выдохнул, большими глотками выпил и задержал на несколько секунд дыхание. На глазах выступили слезы. Жизнь снова наполнялась смыслом и хотя бы на миг можно было забыть о рутине.

— Только обед. Пожалел бы печень. Меняешь тела как перчатки, — Александр поворачивал кресло то влево, то вправо.

— А ты думаешь, я просто так пью? Может я не меньше тебя хочу прекратить эти дни сурка! Только алкоголь и спасает… И заметь, мы одни и те же диалоги ведем с тобой сотни лет. По кругу! И каждый раз по новой! Ты их не помнишь, а я записываю в дневник и перечитываю! Это же… Представь себе Дракулу, вампира, которого заперли в стальном гробу. Гроб обмотали цепями и закопали под сосенкой. И вот Дракула лежит в полной темноте со своими мыслями в голове. Год лежит, два лежит. Сотни лет лежит, тысячи! Вот также и мы с тобой. Да-да, не ты один! Я тоже заперт в этом гробу. Весь наш проклятый мир — заколоченный гроб. И выход только один!

На этих словах Михаил щелкнул пальцами. Панорамное окно выключило улицу. Потолок усилил яркость освещения.

— Вот видишь, я щелкаю пальцами. И прошу вслух робота налить мне водки. Хотя подтверждать действиями мысли не требуется. А почему я так делаю? Да потому что мне тоже, как и тебе, все это не нравится! Но я приспособился. Да, пью. Да, каждый день! Приходится. Тоска гложет. И тоже, как и тебе, хочется на Землю. Мечтаю погулять по лесу, а не по этим пластмассовым коридорам! Но я терплю. И ты потерпи. Меньше пяти сотен земных лет осталось! Закончится контракт, — и гудбай на Землю! А мне ведь тоже скоро тело менять. Печенка не выдерживает. Да и мозг плохо соображать стал, доктор говорит, нейронные связи рвутся.

Михаил протянул стакан роботу.

— Капни еще грамм сто что ли…

Александр поднял голову и посмотрел на Михаила.

— А ведь это не доктор нас принимает. Доктора так не говорят! Это участливая машина, которую запрограммировали отрабатывать шаблонные эмоции. Вроде и правильные слова говорит, и верная мимика на лице и теле, и руки теплые, и шутит. Но это не человек, — проговорил Александр.

Михаил выпил новую порцию водки, скривил влажный рот и схватил протянутый барменом жирный горячий блин с икрой. Стал его, обжигая губы, с жадностью есть.

— Как же вкусно! После водочки, а! Ты бы выпил. Пятьдесят грамм! Ну или вина хлебни. У нашей компании великая миссия, великая цель! Планета сама себя не терраформирует. Надо работать! Доктор прислал сообщение, что завтра на двенадцать назначен твой переезд. Попрощайся со стариком и выбери на этот раз нормальное тело. Пару месяцев назад как раз пришла интересная партия с Земли.

Позже Александр лежал на кушетке в своем номере и смотрел на темно-синий потолок-экран, по которому плавали скаты. Пятьсот восемь лет назад, в 2671 земном году, он подписал контракт, который навсегда изменил его жизнь. По договору он, тридцатитрехлетний инженер-технолог, должен был улететь на экзопланету Зидал в созвездии Центавра и проводить ее терраформацию,