Екатерина Каграманова

Как Иван-царевич Змея Горыныча уму-разуму учил

В одном тридевятом царстве-государстве жил-был царь. И было у него три сына. Старшие, Михайла с Николой, — ребята как ребята. А вот младший, Иван, совсем другой. Серьезный! Читать научился сам, в пять лет — всё возле придворного писаря сидел, перья гусиные перебирал да чернилами на ладошку капал. В семь лет попросил: «Пусти меня, батюшка, в свою библиотеку. Науки изучать хочу».

Ну, царь-то, по правде говоря, в библиотеку сам нечасто захаживал. Прямо скажем, уж и не помнил он, когда там бывал в последний раз. А на что оно правителю? У него советники есть!

А Ванька засел за книжки — не оторвешь. Другие ребятишки в салки да пряталки гоняют, а этот — нет, читает! Интересоваться начал разными вопросами:

— А скажите, батюшка, отчего это в саду одни цветы к ночи закрываются, а другие наоборот — расцветают?

— Молодец, Ваня, заметил, — отвечает царь, а сам в затылке чешет, — на вопрос твой ответить легко: сейчас Федора-садовника вызовем, он всё и растолкует!

И главное, чем старше Ванька становился, тем вопросы у него были сложнее! Как-то боязно с ним беседовать стало.

— А скажите, батюшка, в нашем государстве климат всегда был такой или в последние десятилетия температура воздуха повысилась?

Шут его знает, чего ему надо…

Царь всё гадал: и в кого он такой уродился? По всему выходило — в бабкиного двоюродного брата. Тот, говорят, очень в юности любил за девицами ухаживать и при этом стишочки им сочинял.

Вот и Иван, значит, рос ученым. Пожалуй, самым что ни на есть умным во всём царстве-государстве. Но что приятно — не наглый, не заносчивый. Всё охотно объяснит, расскажет. В шестнадцать лет стал государственными вопросами заниматься: почему в казне денег не хватает да откуда бы их взять, чтоб при этом народ не мучить.

Стали к нему люди приходить за советом. Царь только диву давался: молоко у парня на губах не обсохло, а к нему гляди-ка купцы едут об делах поговорить.

В общем, рос Иван умным да грамотным. Одно плохо — хилый был парень. А ну-ка целыми днями посиди над книжками! Конечно, ни тебе румянцу веселого, как у старшего брата Мишки, ни плеч широких богатырских, как у Николая. Ростом удался, это да, а вот силы никакой. И на лошади сидел так себе — прямо скажем, плоховато сидел, только что на ходу не падал.

Царь, ясно дело, пытался Ивана уму-разуму научить — чтоб, значит, на охоту съездил или бой кулачный пошел поглядел. Но тот никак. Некогда, говорит, батюшка, расчеты делаю. Да и к чему оно?» Царь и сдался. Чего настаивать? Уж такой сынок получился. И царица опять же: «Не приставай к ребенку, пусть читает!»

В общем, было Ивану восемнадцать лет, когда в соседнем государстве царевну украли. Кто украл, известно — Змей Горыныч окаянный. Вроде жил себе тихо последние лет сто, а тут гляди, озверел. Девица на лугу себе гуляла с подружками, а он возьми да налети. И уволок в свое, значит, царство.

Ну, отец да мать той царевны давай слезы лить. Послали гонцов: кто, мол, царевну, освободит, тот ей мужем станет. Народ интересуется: что насчет приданого? Полцарства, к примеру?

Царь горюет:

— Нет, братцы, никак не могу! Она у меня ведь младшенькая, шестая, еще первые пять замуж не выданы! А государство-то у нас бедное, всем соседям должны. Может, кто задаром к змею пойдет? Дочка-то у меня красавица!

Народ в затылках чешет:

— Неее, задаром неохота.

Вот пришла весть о похищенной царевне и в Иванову страну. Царь-батюшка сыновьям депешу вслух зачитал и сам же первый хмыкнул: где, мол, такой олух найдется, чтоб жизнью ради незнакомой девицы рисковать?

Михайла с Николой усмехаются да кивают: у обоих уж невесты засватаны. А Иван посидел, подумал и говорит:

— А я, батюшка, пожалуй, попытаю счастья.

— Ты чего, Ваня, скисшего квасу за обедом выпил? — спрашивает царь. — Ты вроде как умный, а выходит, что дурак. На что тебе эта девка? Заживо сгореть захотел?

А Иван ему в ответ:

— Да тут, батюшка, две причины. Первая — это что девицу в самом деле жалко. Вероятность того, что за нее кто-то вступится — один шанс из миллиона.

— Это ты то есть? — уточнил царь, хмуря густые брови.

— Ну да! — кивнул Ванька. — А вторая причина — хочу на Змея Горыныча поглядеть. Что-то сомневаюсь, что его правильно в книжках рисуют.

Царь только вздохнул. Знал, что отговаривать Ивана бесполезно — он с детства был упрямый. Царица, конечно, поплакала, но делать нечего: стали Ваню снаряжать в путь-дорогу.

Брат Михайла учит его на коне скакать, брат Никола — саблей махать. Да только чему научишь за один-то день?

— Пропадет Ванька, спалит его Змей! — вздыхает Никола.

— Если раньше с лошади не убьется! — кивает Михайла.

Собирают Ивана всем дворцом. Шум, суета!

Царица слезы льет, требует, чтоб ребенок кольчугу дедову надел, а ту ржавчина поела!

Старуха-кормилица узел пудовый тащит с пирогами да блинами. Ваня ахает: «Куда столько?!», а она: «Перекусишь в дорожке, дитятко!»

Царь велит дворового мальчишку Петьку оруженосцем послать, а Петька в голос ревет и в подпол прячется — Змея боится.

В общем, еле собрался царевич. Коня ему Михайла выбрал — хороший конь, Гнедко. Спокойный, послушный, но если надо, и галопом пойдет. Брат Николай саблю принес — хорошую, боевую, острую.

Обнялись, присели на дорожку. Ну, отправился Иван в путь-дорожку.

Вот едет он лесом. Птицы посвистывают, ветки потрескивают. Вроде даже завыл кто-то вдалеке. Ну, Ивану не страшно — он-то местную природу вдоль и поперек по книжкам изучил. Знает, что опасных хищников в этом лесу не водится. Гнедко, напротив, того не знает, потому всякого звука пугается, ушами прядает. Иван тогда тоже пугается — как бы наземь не брякнуться, а то будет приключение.

Кое-как выехал из леса, тут дорога через поля пошла. Вернее, как: сначала и вправду