Людмила Ударцева

Мама очень хорошего человека

Я не верила ни в какие пандемии, не верила вплоть до второй волны 2020 года, которая накрыла мой город, мою школу, мою улицу. Считаясь не болеющим человеком, не озаботилась лекарствами, а когда под конец недели почувствовала себя не важно, зашла в аптеку, не зная, что спросить. Попросила какие-нибудь антибиотики, каким-то внутренним чутьём понимая, что мне самой не победить то, отчего начался озноб, и заболела голова. Мне отказали, хотя чувствовалось — девушка-аптекарь всей душой хочет мне помочь, но распоряжения сверху и очередь свидетелей свели наш разговор от антибиотиков, не отпускаемых без рецепта к общеизвестным жаропонижающим средствам.

Вооруженная только ими я осталась один на один с новой болезнью на все выходные. В понедельник утром впервые в жизни встала в живую очередь, будучи пятьдесят третьей по счету. Успела съездить домой, попить чаю. Кушать, когда вся пища напоминает безвкусную тряпку, я не могла уже третий день. После трёх часов дня я, наконец, попала на приём, сказала, что возможен ковид-19 и попросила сделать тест. К тому времени в нашей школе уже имелись подтверждённые факты распространения вируса. Очень переживала за папу, ему семьдесят, и покупала прописанные мне таблетки на двоих. Рецепт студента-медика уместился в двух строчках: что-то на основе пенициллина и средство от кашля.

Приняв таблетки, я сразу поверила, что теперь быстро поправлюсь. А папа купленный для него амоксициллин пить отказался. У него тоже была повышенная температура, и он принял парацетамол.

Я горела, особенно кисти рук, натруженные стройкой и огородом. Ночью лёжа с закрытыми глазами десятки раз пришлось рассматривать самые мерзкие картины: нарывы, грязь, дым ядовитых пожаров. Отравленный вирусом мозг выдавал видения, словно, у меня не было век, чтобы отгородиться от навязанных ужасов обычным сном. В среду врач скорой очень удивилась, что я не умираю, и обвинила меня в трате её времени. Я извинялась, сожалея до слёз, что помешала этой женщине спасать чьи-то жизни, но бороться за свою в одиночку было страшно.

Нет, я не одинока. Мои братья и сестра, племянники, друзья и коллеги всегда рядом, на связи. А вот муж в командировке и доченька в Москве, учится в ординатуре. Она как раз взяла билеты, чтобы вернуться в город, где отучилась на врача и потом открыла салон красоты. Срочно нужно было наводить порядок в этом салоне, где персонал уже успел окончательно распоясаться два месяца её отсутствия, когда я сообщила, что домой она заехать не сможет. У меня подтвердился COVID-19. В тот же день я обратилась за помощью к друзьям и, выслав список лекарств от всемирной напасти, уже набравшись знаний в интернете, и получила пакет таблеток и микстур.

Температура росла. В четверг градусник показал тридцать девять и два. Как за соломинку я хотела ухватиться за неизвестные мне противовирусные средства, перебирая купленные лекарства, со слезами на глазах фотографировала их и отправляла дочке с вопросом: «Может это?»

Противовирусных в аптеках уже не было, и друзья их просто не купили. Провизор — подруга дочки привезла амиксин к вечеру, и мы с папой, приняв по таблетке, в надежде на защиту чудо-средства, впервые за последнее время ночью спали спокойно.

Папа переносил грипп легче и собрался в магазин за газетой.

— Пап, мы на самоизоляции, мне из поликлиники звонили. Даже на приём к врачу нельзя.

— Ну, я же в маске, — бросил он в ответ.

— Не поможет, вирус и на одежде и на обуви. зачем людей заражать?

— Хочешь сказать, что и завтра за пенсией не идти?!

— Нет, конечно.

— Ага, прям сейчас! — выдал раздраженно, и крыть мне было нечем. Для него это праздничный день, когда поход на почту завершается приобретением полулитры в любимом магазине. Именно поэтому он отказался переводить пенсию на карту. Это традиция. А тут какой-то грипп!

Пришлось принимать срочные меры. Хрипя и кашляя, набраю вызов:

Здравствуйте, — назвала свой адрес и представилась, — Вам COVID нужен?

В ответ настороженная тишина.

— Если не нужен, звоните моему отцу и говорите, что в связи с обстановкой в стране, пенсии разносят по домам. А то завтра к вам придет.

Почта сработала на опережение, и опечаленный отец, обработав руки, получил деньги через забор.

Следующим утром кашель усилился. Больше ничего особенного, даже температуры не было, просто сильный кашель, ну ещё спина огнём горела. Врач скорой помощи мне ещё в среду сказала, что обостряться все «неврозы и хандрозы» и я была готова терпеть. Только стало казаться, что дышу по-другому, как вполсилы.

После обеда вызвала скорую, было опять стыдно, я же снова не умирала, но было так страшно начать умирать. Опытным путём, выяснила, что дышать легче лёжа на животе, лежала и ждала. К вечеру стало только хуже, о своём реальном состоянии здоровья я могла только догадываться, всё чаще растягивая лёгкие через силу, а скорая ещё не приезжала.

— Доченька, прости, что отвлекаю. Я обещала, что скажу тебе, как только начнётся пневмония.

— Мам, у тебя был врач? — она сама медик и доверяет только «своим».

— Пока нет… но я знаю…

Рыдания в трубке резанули по сердцу, пришлось проявить твердость:

— Ну, чего ревёшь? Я же не поздно тебе звоню. Просто скорая не едет.

Я помнила, что до позднего вечера у дочери мастер классы. Она преподаёт, учит женщин создавать красоту для других. И вот она я! Со своими неподтверждёнными болячками!

Телефон опять зазвонил.

— Люсь, мне приехать? — спрашивал муж.

— Ну, Юля! Уже и тебя переполошила! — не люблю такого внимания. Это я живу для них, не привычно, когда наоборот. — Нет, Саш, работай. Я Юле позвонила, всё будет хорошо. Всё, давай, у меня параллельный вызов. Доча что-то хочет сказать. Пока, перезвоню.

— Мам, я еду к тебе…

— Юль, не надо. У тебя всё сорвётся. Сядешь на карантин, а тебе за квартиру в Москве платить четыре моих зарплаты сразу.

— Плевать, мам! Мне уже две машины на выбор дали, чтобы я тебя сюда везла. Так, что едим с комфортом на спорткаре. У меня друг, помнишь Мишу, в одной группе учились, он в ковидном госпитале работает. Обещал помочь.

— Юль, у меня же коза и дед…

— Значит, буду козу поить и не давать пить деду.