Владимир Васильев

Двойной морс со льдом

— Ну кто ж так вяжет? — с досадой бросил крепкий немолодой мужчина в усиленной стальными пластинами кольчуге. — Бобрыня! Тебя что, не учили как горынычей правильно фиксировать? Две головы друг с другом, а третью с хвостом. И оба узла вокруг деревьев, иначе убежит потом, где его ловить? И не стесняйся узлы покрепче затягивать, ничего с его шеями не станется.

Здоровяк снова посмотрел на молодого напарника и покачал головой. Тот пыхтя заканчивал со своим узлом, но нашел несколько мгновений, чтобы повиниться:

— Извини, Огнелюб! Это ты богатырь опытный, а я пока начинающий. И помню как надо, а вот… растерялся немного. Не работал раньше с горынычами, вот и оказался этим… слабым звеном. Боюсь, что только мешаю тебе.

— Ну ладно, — примирительно махнул рукой старший. — Какие твои годы! Научишься. И не мешаешься ты вовсе, Бобрыня. Я очень даже рад, что ты мимо нашей заставы проезжал. Вдвоем путь держать намного веселее.

Два витязя отошли от подергивающейся туши и удовлетворенно оглядели работу. Немалый змей вращал глазами, но даже шипеть не мог с завязанными узлом шеями. К ним приблизился старик, снял шапку и попытался поклониться, но сразу и распрямился, остановленный ладонью Огнелюба.

— Не дело старому человеку перед нами спину гнуть, — дружелюбно пробасил богатырь. — Принимай работу, староста! И мы даже рады, что мимо проезжали, а то этот поганец вам бы много полей мог потоптать, да потравить. Главное, не забудьте в город отписать о происшествии. Чей, говоришь, он? Бабы Яги? Вот вкатят ей штраф, в другой раз лучше будет за своим питомцем следить.

— Да мы с ней и сами поговорим, — покачал головой староста. — Так-то она бабка пользительная. А вам, добры молодцы, спасибо огромное от всей нашей деревни! Может все-таки заедете? Пир горой не обещаем, но угостим по-совести! Да и передохнёте на свежем сене.

— Некогда нам, — покачал головой немолодой витязь. — До ночи хотим в Муром поспеть, так что спасибо за приглашение, но извиняйте. Поедем мы.

— Так на чем мы прервались? — задумчиво спросил Огнелюб, когда оба вскочили в седла и погнали коней неспешной рысью. — А, да… Я интересовался, почему у тебя, друже, имя такое… необычное.

— Да ерунда, — усмехнулся молодой. — Добрыней назвать хотели, да писарь ошибся, чтоб ему хорошо отдыхалось, да вспоминалось… Буковки спутал. «Д» и «Б» судя по всему для него похожи. Ну да ладно… Я привык уже, да может оно и к лучшему… Добрыня имя очень уж славное, его ещё заслужить надо. Так что мое мне нравится.

— В именах оно так и есть. На знаки нельзя внимания не обращать. Так что ты правильно рассуждаешь, друже, — степенно кивнул Огнелюб и разговор как-то на некоторое время затих, пока оба любовались окружающими красотами, открывшимися с вершины холма.

Затем старший богатырь приложил ладонь ко лбу и всмотрелся в клин из дюжины ковров-самолетов, который обгонял витязей, скользя под облаками.

— Не иначе как посольство с юга дальнего в княжеские палаты, — хмыкнул он.

— А может иномарки перегоняют? — пожал плечами Бобрыня, а затем виновато посмотрел на удивленного старшего товарища. — Сам не знаю с чего я это ляпнул…

Оба посмеялись, а потом парень решил продолжить разговор об именах и прочих знаках судьбы:

— А ты со своим именем, как вижу в ладу, — он кивнул на руки товарища, все в темных точках от глубоко въевшегося кузнечного масла и стальной окалины.

— Это да, — кивнул тот. — Очень я люблю с огнем да с железом работать. У нас на заставе кузня была хорошая, большая, и я вот мечтаю о серьезной работе со сталью. Моя служба закончилась, так что буду себе искать кузню по душе для трудов дальнейших. Ты не поверишь, Бобрыня, но мне даже снится постоянно горячая сталь. Даже более того скажу, не так давно приснилась мне река из стали расплавленной, да молот на механизмах вроде мельничных, только много больше. Такой молот, что самый сильный богатырь не поднимет.

Бобрыня посмотрел на мечтательно улыбающегося товарища и вдруг понял, что его это не удивляет. В том смысле, что ему, кажется, очень привычно слышать такие или похожие истории. Не в том похожие, что все об огромных кузнях и реках металла, а в том, что все они странные и неожиданные.

— А еще мне снилась повозка, которая на огне и воде ездит. По дороге стальной, — продолжил рассказывать понимающему спутнику свои мечты отставной богатырь. — И не на волшебстве, как эти ковры заморские, а на знаниях людских. То есть получается, что я сам, своими руками такие делать смогу. Не один, конечно, а с другими мастерами. Но главное, что все это из стали, огня, ну и пара.

— Стимпанк, — опять внезапно всплыло в голове у Бобрыни.

И хорошо, что он это произнес тихо, так что товарищ не услышал, а то парню уже казалось, что Огнелюб может его в чем-то заподозрить. А вот в чем, он и сам не понимал. Хотя… есть же отличный выход из подобных ситуаций, прикинуться, что головушкой слаб. Это тоже как будто само всплыло в памяти парня, а еще он почему-то помнил, что не раз этим раньше пользовался.

Дорога петляла среди лесов и полей, пока не вывела к аккуратному домику с большой надписью над дверью «Теремок».

— А давай, остановимся здесь ненадолго, — задумчиво протянул Бобрыня, кивнув на вывеску. — Освежимся холодным морсом. По полуденной жаре оно самое то будет.

— Так мы же вроде спешим, — дружелюбно возразил Огнелюб.

— Да как тебе сказать, — развел руками парень. — Тебе вот стальные реки снятся, а мне «Теремок» почему-то. И еще фраза такая загадочная… «Двойной морс со льдом».

— Ну такие знаки пропускать нельзя, — спрятал улыбку в усах богатырь, поворачивая коня к домику.

Витязи привязали коней и вошли в чистый светлый зал, где обедали, тихо переговариваясь, несколько селян. Заняли столик и к ним сразу подошла хозяйка — симпатичная женщина с лучиками морщинок в уголках глаз. Поздоровалась с обоими, а вот Бобрыне еще и кивнула, как старому