Глубоко ошибается тот, кто считает «белые пятна» только атрибутом истории поражений. В силу ряда причин «белые пятна» присутствуют во всех периодах Великой Отечественной войны. Можно даже сказать, что период поражений 1941–1942 гг. лучше освещен в сравнении со второй половиной войны в силу большего общественного интереса к нему. Различались, пожалуй, только причины появления пропусков и умолчаний. Если в период поражений стремились замалчивать некоторые из них, то в 1944–1945 гг. предметом умолчания стали упущенные возможности и местные успехи противника.

Удачные выпады противника, необходимость на лету менять планы и форму операций задают интригу хода боевых действий. Первые месяцы 1945 г. для Германии, так же как и лето 1941 г. для СССР, не были скучным избиением младенцев. Фильм по сюжету бондаревского «Горячего снега», в сущности, можно снимать про любой период войны, в том числе про 1945 г. Марш батарей, подготовка позиций, тяжелый бой с перекатыванием немецких танков через позиции артиллеристов, полуокружение, неизвестность – все это могло быть не только в декабре 1942 г. под Сталинградом, но и в феврале 1945 г. под Арнсвальде.

Многочисленные «белые пятна» также являлись следствием общего подхода к описанию истории войны. Нельзя сказать, что события 1945 г. были преданы забвению. Но в наследство от СССР нам досталась странная смесь военно-исторических исследований. С одной стороны, существовала политизированная историческая литература, замусоренная рассуждениями о роли партии. Авторы таких многотиражных работ часто уходили от истории к вульгарной пропаганде. Своими корнями этот вид исторической литературы уходит в пропагандистские статьи и очерки времен войны, призванные воодушевлять на подвиги и учить на примере героев…

Не следует думать, что у нас был какой-то особый путь. Литература тактического эпизода имеет своих побратимов на Западе. Ее авторами двигало стремление показать войну глазами непосредственных участников событий. Однако такой подход требует репрезентативной выборки участников из самой гущи событий. Без скелета внятного общего описания сражения получается желе. Съезжание на тактические эпизоды бывает занимательно, но часто приводит к потере нити повествования о развитии событий и серьезным ошибкам. Однако из коротких штанишек описания войны как мозаики тактических эпизодов давно пора вырасти.

С другой стороны, в СССР существовали закрытые грифами «ДСП» и «Секретно» работы, ориентированные на подготовку будущих полководцев в училищах и академиях. Они во многом опережали время и по своей стилистике близки к новейшим исследованиям. Как правило, грифованные работы не были перегружены ролью партии и вполне внятно описывали развитие событий в тех или иных сражениях. Часто даже с нелицеприятными оценками принятых командирами и командующими решений. Этот вид исторических исследований также уходит своими корнями в военное время. Тогда с целью обмена опытом выпускались информационные бюллетени и сборники материалов по изучению опыта войны. Однако преимущественно учебные функции существенно снижали ценность этих книг как исторических работ. В первую очередь это касается практически полного забвения темы потерь. Данные о понесенных войсками потерях в грифованных работах, как правило, отсутствуют. Между тем понесенные потери являются важным критерием оценки интенсивности боевых действий, умения войск и правильности принятых командованием решений. Помимо освещения вопроса с потерями, необходимо без ханжества описать действия штрафных частей. Умолчание их действий привело к совершенно ненужному ореолу таинственности вокруг действий штрафников.

Штабель корпусов танков «Королевский тигр». Германия, 1945 г. В заключительный период войны немецкая промышленность продемонстрировала чудеса производительности.

Конечно, не следует бросаться в другую крайность и превращать исследование операций в смакование цифр потерь. Это не более чем дешевый прием привлечения внимания к себе путем придания исследованию некоторой скандальности. Опять же, подсчеты погибших в большей степени требуют познаний в арифметике, нежели аналитического мышления. Еще одним минусом закрытых грифами книг является их устаревание с точки зрения освещения действий противника. Как правило, описание действий немецких войск основывалось на данных советской разведки с ее неизбежными промахами и пропусками.

Также необходимо отметить, что, несмотря на грифы «ДСП» и даже «Секретно», профессиональные советские исследования не были полностью лишены пропусков и умолчаний. Наше время, пожалуй, добавило легковесности и публицистичности. Можно было, не утруждая себя глубокими раскопками первичных материалов, выдвигать конспирологические теории и хлесткие определения. Круговерть тактических эпизодов сменилась простыми объяснениями сложных явлений: «Это произошло потому, что войсками командовал человек, порожденный кровавым коммунистическим режимом, боявшийся Сталина и заискивавший перед вождем». Объяснение той же степени убедительности, как «Он принял это решение, чтобы заставить замолчать голоса в своей голове».

Перед добросовестным исследователем истории войны открывается непаханое поле. Требуется перемолотить колоссальный массив документов, воспоминаний и вычленить из них ключи к развитию событий. Поиск простых объяснений и попытка уйти от многопланового повествования к скачкам по тактическим эпизодам, это не что иное, как капитуляция перед массивом нуждающейся в обработке информации. Анализировать броуновское (на первый взгляд) движение дивизий и корпусов действительно сложно. Их просто много, и информация об их перемещениях зачастую противоречива. Однако только таким способом можно понять, что произошло.

Несмотря на утрату стратегической инициативы, умирающий Третий рейх продемонстрировал целеустремленное, организованное и осмысленное сопротивление. Тезис о том, что вермахт в 1945 г. был совершенно недееспособен и трудности в проведении операций могли возникать только в случае ошибок командования, совершенно не соответствует действительности. В операциях 1945 г. присутствовала интрига в лице неожиданных поворотов событий, смены планов под нажимом обстоятельств и результативных, пусть даже и самоубийственных выпадов противника.

Битва за Рейх проходила в атмосфере, принципиально отличной от сражений за пределами Германии. Когда речь шла о самом существовании страны, под ружье были поставлены и стар, и млад, а оборонялись они с фанатичным упорством. То же упорство можно наблюдать в проводившихся немецким командованием операциях. Анализируя события 1945 г., я пришел к выводу, что описание битвы за Берлин необходимо начинать с января, т. е. с периода, когда были захвачены плацдармы на Одере в 60–70 км от немецкой столицы. В данном случае нельзя не согласиться с Озеровым, начавшим фильм «Битва за Берлин» именно с событий января-февраля 1945 г. Точно так же, как описание битвы за Москву традиционно начинают с операции «Тайфун» октября 1941 г., повествование о битве за Берлин должно начинаться с Висло-Одерской операции.