Иван Алексин

Двенадцать ударов сердца

— Моя кровь — твоя, текутли.

Аксоктли низко поклонился, и замер, не смея поднять глаза на вошедшего.

Я мысленно заёрзал, пытаясь хоть что-то рассмотреть кроме каменных плит под босым ногами смотрителя и недоумевая, какое отношение он имеет к завоеванию империи ацтеков.

— К обряду всё готово?

— Да, текутли, — Аксоктли наконец-то осмелился поднять голову и я увидел, пожилого бритоголового жреца в тёмно-зелёном плаще завязанном особым узлом на плече.

В моей голове словно переключателем щёлкнули и тут же пришло узнавание; Эрруки — жрец Тескатлипоки и Хозяин дома мрака в Совете четырёх.

С забросами в прошлое всегда так. Попав в тело реципиента, поначалу ты ничего о нём не знаешь, и лишь в результате взаимодействия носителя с окружающим его миром, тебе постепенно передаются его знания: неполные, обрывистые, урывками. Жутко неудобно, конечно, и порой очень раздражает, но ничего лучшего на данный момент придумать не получалось. Вот когда ЭМВ модефицируют… Мечты, Мечты. Так что пока что имеем, то нас и име… С тем и работаем.

— Дарующие тень освящены и окроплены жертвенной кровью. Их размеры тщательно проверены. Ничто не помешает узнать волю богов, — продолжил между тем приютивший меня старый часовщик, гадая о причине визита Эрруки и невольно выдавая мне часть информации о предстоящем событии.

Шёл третий день после смерти великого Уэй-тлатоани Ауисотля и по обычаю Совет четырёх должен был выбрать его приемника. Претендентов было двое: Первый воин дома Куитлауак и Хранитель дома дротиков, Монтесума. Оба племянники предыдущего Уэй-тлатоани, оба входят в Совет четырёх, оба стоят во главе могущественных воинских фракций; дома ягуара и орла соответственно.

Но голоса в Совете четырёх разделились, и новый Уэй-тлатоани не был выбран.

— Тескатлипоки изрёк пророчество, — Хозяин дома мрака скривил губы, мучаясь от необходимости что-то объяснять простому служителю. — Если орёл воссядет на циновку ягуара, мы собственными глазами успеем увидеть, как падёт Теночтитлан.

— Но разве Сиуакоатль…

— Сиуакоатль Тлаконцин назовёт имя Монтесумы, — нетерпеливо перебил смотрителя жрец. — И как только солнечный луч коснётся лика бога Уитсилопочтли, подтвердив этот выбор, Теночтитлан будет обречён.

Я почувствовал ужас, охвативший старого часовщика. Аксоктли до этого и в мыслях не допускал, что первый советник, в ведение которого перешёл выбор будущего правителя после равенства голосов в Совете, назовёт глуповатого и нерешительного Монтесуму, известного своим коварством и мстительностью.

— Но, текутли. Откуда ты зн….

— Монтесума подкупил Тлаконцина обещанием, что тот останется Сиуакоатлем.

— И что же делать? — Аксоктли задрожал от ужаса, представив какие бедствия надвигаются на его страну.

— Луч Солнца не должен коснуться лика Уитсилопочтли, когдаТлаконцин выкрикнет имя Мрнтесумы, — наклонился жрец к самому лицу Аксоктли, дохнув на него горячим воздухом. — Ты должен остановить время, служитель камня Света. Ненадолго. Хватит двенадцати ударов сердца.

Замерший возле камня Света, Аксоктли внимательно следил за неспешно ползающей по камням тенью, напряжённо ожидая, когда она коснётся заветной черты. Вместе с ним на тень смотрела ещё несколько сотен глаз собравшихся на обряд сановников, жрецов, воинов, а также три фигуры стоящие перед жертвенным камнем Уитсилопочтли: Сиуакоатль Тлаконцин с жертвенным ножом в руке и оба претендента по бокам от него.

Аксоктли злорадно усмехнулся, наблюдая за высокомерным выражением на лице Сиуакоатля. Думает, что это он решает кому суждено опуститься на циновку ягуара? Нет! Это Аксоктли решает, а не первый советник! Ведь он смог остановить время! Для этого лишь нужно было установить другую Дарующую тень. Чуть-чуть длиннее предыдущей! Тень достигнет отметки чуть быстрее, а значит и ритуал начнётся раньше!

Рёв раковины в руках пайнани, заставил смотрителя вздрогнуть и вновь взглянуть на тень у ног.

Время пришло!

Тлаконцин торжественно поднял нож над головой и громко выкрикнул имя своего избранника: — Куитлауак.

Я почти физически почувствовал дрожь пробившую тело Аксоктли.

Как? Не Монтесума?!

Сиуакоатль между тем развернулся к юноше и полоснул ножом по руке. Лидер ягуаров, под радостные выкрики своих сторонников, поднёс руку к камню, давая крови стечь.

Три удара сердца. Луча нет. Все молча ждут, ещё не поняв, что что-то пошло не так.

Ещё три удара сердца; Луча нет. Поднимается неуверенный ропот. На лице Монтесумы расплывается высокомерная улыбка.

Ещё три удара сердца. Куитлауак недоумённо подносит руку к глазам, заворожено глядя на капающую с неё кровь. Монтесума отбирает нож у Тлаконцина и режет руку себе. Аксоктли находит в толпе жреца. Тот презрительно смеётся.

Последние три удара; кровь Монтесумы стекает на камень. Луч света на лике Уитсилопочтли. Куитлауак, пошатываясь, отступает.

— Монтесума, — неуверенно выдыхает толпа.

— Монтесума! — победным воплем взрываются орлы.

— Монтесума, — подавленно выдавливают из себя ястребы.

В глазах Аксоктли темнеет и стремительно навалившаяся мгла выдавливает меня обратно, в 22 век.