Кому могут прийти в голову мысли о смерти, когда стоит чудесная весенняя погода?

Время увядания и смерти уж никак не весна, а осень. Осенняя пора навевает мрачные мысли, будит в воображении жуткие образы, внушает мечты о смерти одной лишь атмосферой всеобщего угасания. Осень – чертовски поэтична, она коротка, она источает аромат тлена и догорающих в золе углей. Куча народу покидает наш мир именно в осеннюю пору. Осенью по большому счету вообще умирает всё.

Весной умирать нельзя. Это даже запрещено законом. Если вы не в курсе, в уголовном кодексе даже есть статья, в которой сказано: «Уход из жизни, попытка ухода из жизни, заговор с целью ухода из жизни, вынашивание планов ухода из жизни в период весеннего равноденствия, является уголовно наказуемым деянием из разряда тяжких преступлений и карается…» Ну и так далее, в том же духе. Уголовный кодекс категорически запрещает смерть в период с 21 марта по 21 июня, однако всегда встречаются нарушители закона. С этим, согласитесь, ничего не поделаешь.

Одним из будущих нарушителей этого закона был мужчина, который вышел на улицу из офисного здания, расположенного на Кулвер-авеню. В целом его можно было с уверенностью назвать добропорядочным трудолюбивым гражданином, верным мужем, любящим отцом и прочая, прочая, прочая… Он и не думал ничего нарушать. Он не подозревал, что в весеннюю пору смерть объявлена вне закона. Впрочем, даже если бы он и знал об этом, его это нисколько не волновало бы, так как тем солнечным весенним днем он думал о чем угодно, но только не о смерти.

Скажу вам больше, он думал о жизни: о том, что на следующей неделе ему предстоит отпраздновать день рождения, ему стукнет сорок пять лет, и это при том, что он чувствовал себя максимум на тридцать пять – не больше. Мужчина размышлял, что седина на висках, при всей банальности избитого образа, придает ему благородный вид, что плечи такие же широкие, как и прежде, и что наконец ему удалось избавиться от появившегося было брюшка – и не зря он ради этого регулярно по два раза в неделю ходил на теннис. Поразмыслив, мужчина решил, что займется сексом с женой сразу же, как только ее увидит, даже если после этого их больше не пустят на порог ресторана, где им предстоит встретиться.

В тот самый момент, когда он думал обо всем этом, в свежем весеннем воздухе пуля пропела свою смертельную песнь. Ее полет начался на крыше здания, стоявшего на противоположной стороне улицы. Вырвавшись из дула, она, злобно вращаясь вокруг своей оси, с безупречной точностью устремилась к цели – беспощадная, быстрая, бескомпромиссная. Пролетев над крошечными, как жучки, автомобилями и наслаждающимися весной муравьишками – людьми, она впилась прямо меж глаз мужчине.

В тот самый миг, когда пуля вонзилась в переносицу мужчине, у него в голове мелькнула одна-единственная мысль, после чего наступила тьма. Внезапно почувствовав страшный удар, в последнюю долю секунды мужчина подумал, что он, сам того не заметив, налетел на стеклянные двери на выходе из здания. За эту долю секунды пуля расколола череп, прошла сквозь мозг и вылетела наружу, проделав в затылке отверстие размером с бейсбольный мяч. Вдруг не стало ни мыслей, ни чувств, ни ощущений – наступило ничто. Удар отшвырнул мужчину больше чем на метр, и он налетел на девушку в хлопковом платье желтого цвета. Девушка инстинктивно отстранилась, а мужчина, сложившись, как видавший виды аккордеон, повалился на тротуар. Смерть наступила еще до того, как он упал на землю. Из большого входного отверстия на переносице лилась непропорционально маленькая струйка крови, тогда как кровь из огромного выходного отверстия в основании черепа обильно заливала асфальт. Эта ослепительно, кричаще красная кровь, все еще хранившая в себе жар оборвавшейся жизни, лужей подступила к ногам застывшей в ужасе девушки.

Девушка инстинктивно отпрянула. Как раз вовремя – еще миг, и кровь дошла бы до носков ее туфелек на высоком каблуке.

Детектив Стив Карелла поглядел на тело, лежавшее на тротуаре. Как же это странно. Вышел из участка десять минут назад и еще подумал: «Совсем нет мух, их время еще не настало, слишком рано, и вот теперь смотрю на труп и вижу, что мух-то на самом деле вокруг полно». Они облепили тротуар, роились в воздухе, несколько штук осадили входное отверстие на переносице мужчины.

– Вы что, его прикрыть не можете?! – резко бросил Карелла одному из санитаров.

Тот с невинным видом пожал плечами и показал на полицейского фотографа, который заправлял в фотоаппарат пленку, укрывшись в тени припаркованной у тротуара кареты скорой помощи.

– Надо труп отснять, – буркнул фотограф, даже не подняв головы.

Карелла отвернулся от тела. Детектив был идеально сложен – высокий, поджарый, мускулистый. Узкие скулы и чуть загнутые вниз уголки карих глаз придавали его лицу восточный и вместе с тем печальный вид, особенно когда он поднимал лицо к солнцу и щурился. Проведя рукой по коротко стриженным каштановым волосам, Стив направился к девушке в желтом платье, разговаривавшей с несколькими газетчиками.

– Ребята, давайте попозже, – обратился он к журналистам, и они, странно присмиревшие от осознания того, что здесь совсем недавно произошло убийство, покорно вышли за оцепление и присоединились к толпе зевак.

– Ну, как вы? – обратился Карелла к девушке.

– Все в порядке, – ответила она и, покачав головой, добавила: – Ну и ну… Вообще…

– Вы сможете ответить мне на несколько вопросов? – Стивен испытующе посмотрел на нее.

– Конечно. – Девушка пожала плечами. – Ну во-о-обще… – протянула она, – со мной такого никогда не случалось. Ни разу в жизни. Жду не дождусь, когда наконец мужу расскажу.

– А как вас зовут, мадам?

– Миссис Ирвинг Грант, – ответила девушка.

– А по имени как? – уточнил Карелла.

– Лизанна. С двумя «н».

– Подскажите ваш адрес, миссис Грант, – продолжил детектив.

– Гровер-стрит, дом одиннадцать сорок два. Это за Первой улицей, – помолчав, пояснила девушка.

– Угу, – кивнул Карелла, записывая адрес в блокнот.

– Это я специально уточнила, – промолвила Лизанна, – а то вдруг вы подумаете, что я живу в пуэрториканском квартале.

– Ну что вы, как можно, – покачал головой Стивен.

Неожиданно на него навалилась усталость. Ну что за жизнь?! На тротуаре валяется обсаженный мухами труп, а свидетельницу преступления волнует только одно – как бы он, Карелла, не подумал, что она живет в пуэрториканском квартале. Детективу страшно захотелось как можно доходчивее объяснить девушке, что ему совершенно плевать, в каком районе она живет. В пуэрториканском? Да ради бога! Хоть в чехословацком. Сейчас важнее всего, чтобы она как можно спокойнее и точнее рассказала, что именно тут произошло с человеком, который теперь лежит с дыркой во лбу на тротуаре и более не имеет национальной принадлежности. Он строго посмотрел на нее, искренне надеясь, что его взгляда окажется достаточно, чтобы девушка взяла себя в руки, после чего спросил: