Холодно. Темный подъезд. И эти губы…никогда ещё не встречала парня, который бы так целовался. Голова кружится от выпитого алкоголя. Или не коктейль сейчас виноват, а он, вбирающий в себя мой поцелуй и лёгкий стон. Пальцы скользят по коротко стриженному затылку, пытаясь притянуть его ближе. А куда ближе?

Я никогда не отдавалась так страстно ласкам и требовательным объятьям, сжимающим, казалось, душу. Ещё! Ещё! Возможно, мы бы и не добрались до квартиры, если лифт работал. Но как на зло. Без электричества осталась половина города. Сильная метель…Черт! Я ещё могу о чем-то думать сейчас? Нет, не могу! Не хочу!

Пока искала ключи и справлялась с замком, он смаковал шею, так, что тряслись руки, поэтому несколько раз промахивалась мимо скважины. Наконец, ключ попал по назначению, провернулся, и в этот момент, в подъезде загорелся свет. Но и на это я не обратила внимания, втаскивая парня в квартиру. Обувь скидываю не прерывая лобзания губами, верхняя одежда на пол. По пути сбиваю вешалку, которая с грохотом приземляется в коридоре. Она немного освежает мозг, поэтому хихикаю, когда горячие руки ныряют под мою блузку.

— Ты пьяна? — раздается из темноты и глаза с непривычки режет внезапно вспыхнувший свет. Картина маслом…Мама с озадаченным видом, а за ней, потирая затылок высовывается сонный папа. Приплыли! Парень немного ослабляет свои объятия и позволяет мне выскользнуть из них. Упс! Неудобно!

— И как это понимать? — интересуется мама, пока отец соображает на ещё непроснувшуюся голову, что всё, что он увидел случилось не во сне. Он на столько оберегает свою маленькую доченьку, что у него приступ может случиться.

— Мама, папа, — быстро нахожусь я, пытаясь сгладить углы, — это мой друг, эээ… — запнулась. А сделала это потому что совсем-совсем забыла имя этого друга. Да и другом его можно назвать с большой, нет, просто с громаднейшее натяжкой. Друг друзей друзей моих друзей. Вот так!

— Руслан, — представляется парень, пожимая папину большую ладонь. М-да, силы тут явно не равные. Мальчик-то вроде не щупленький и облапать его успела, но папа одними своими габаритами раздавить его может.

— Руслану пора, — замечаю я, намекая красноречиво, что нужно бежать, пока отец не взялся за ружье…Уф! Слава Богу квартира моя, и я здесь оружие не держу. Нет! Он же за нож может схватиться. Беги, парень! Беги!

— Зачем? На улице непогода. Мы гостя что ли чаем не угостим?

— В три ночи? — смотрю я на настенные часы, а потом на маму, как на полоумную.

— Но вы же нас все равно разбудили. Проходите, Руслан, — мама увлекает моего нового знакомого на кухню, пока папа, переминаясь с ноги на ногу соображает. Долго же ты, папочка, не можешь вкурить что да как. Тут либо снотворным баловался, либо принял на грудь до сна.

— И не вздумай мне мораль читать. Мне двадцать, имею полное право, — предупреждающе вскидывпю указательный пальчик с новеньким маникюром. Ах, какая красота! До сих пор не могу налюбоваться творением моей феечки!

— Я на снотворном, но и его действие скоро закончится, — предупреждает он.

— Может, дрябнешь "писяшку" и дальше спать пойдешь?

— А что это мы такие говорливые?

— Парня жалко, не виноват же.

— Незнание закона, доченька, не освобождает от ответственности.

И тут же вспомнилось как мой Борис Павлович выдавал замуж старшую дочь. Эх, что ж моему новому родственнику пришлось пережить. Не приведи Господь столкнуться когда-нибудь в жизни с моим папенькой.

— А что это вы у меня делаете? Я гостей не ждала, — перешла я в наступление, проплывая мимо отца.

— Если бы ты брала иногда трубку, то узнала бы, что мы попали в буран. И было решено, остаться сегодня в городе, — мама возилась на кухне, вытаскивая из холодильника тарелки с нарезками. — Господи, разве можно питаться одними полуфабрикатами?

— Я дома бываю только ночью. Так что для ночного жора вполне годно.

Я примостилась рядом с новым знакомым на табуретку, потому что он умудрился занять мое любимое место, и даже красноречивого взгляда не понял. Господи, и как я могла позариться на это чудо? Нет, он не был дурен собой, и не обделён рельефными бугорками под футболкой. Это я успела оценить и проверить. Но только совершенно не мой типаж. Абсолютнейше! Я всегда заглядывалась па высоких, чтобы их шатало от каждого дуновения ветерка, а этот ну, совсем уж противоположность. И вообще, как человек он тоже мне был малоизвестен. Мы-то даже поболтать толком не успели. И знакомство с родителями явно никак не вписывалось в его планы. Поэтому вид был растерянный, но держался молодцом, стойко.

— Вы давно знакомы? — поинтересовался подгребший на кухню папа, шоркая по паркету своими старыми тапочками. И это глава банка. На нем трусы за триста баксов, а шлепанцы уже два года выбросить не может. Мама уже их ко мне спихнула, чтобы купить ему новые, наконец.

— Да, пару… — осекся Руслан, потому что пришлось его пнуть под столом, так как сейчас он мог пойти на роль Павлика Морозова.

— Месяцев, — продолжила я. — У нас общий круг знакомых.

— А чем Вы занимаетесь? — ещё один пытливый вопрос от мамы. Бааатюшки, она никак меня сосватать собирается. Ох, чур тебя, чур! Мне хватило одного раза. Не замужество, конечно, но м***дак знатный попался. Два года моей жизни просто коту под хвост…вернее, одной твари под юбку. Может, я именно поэтому полезла с ним целоваться? Как его? Ах, да! Руслан! И ведь если бы не родители, их воспитанная дочь уже полчаса тр***халась с парнем, которого знает всего пару часов. До чего же я дошла!

— Я — гонщин! — кажется, парень даже оживился.

— И на чем гоняешь? — крякнул папа, который всю свою сознательную жизнь считал, что в этом виде спорта участвуют только душевнобольные, типа камикадзе. Я даже хихикнула, увидев выражение его лица, на котором распозалось негодование.

— На мотоцикле.

Ну, все! Кранты тебе, милашка! Мотоциклы — это опасно. По статистике пятьдесят процентов аварий среди мотоциклистов происходят на спортивных байках. Проходили! Просила доченька у папеньки вместо машинки мотоирушку. А ей показали большой и очень красиво слаженный кукишь. И ведь ничего, если статистика говорит, что аварий на легковых автомобилях в два раза больше, чем на мотоциклах. Попробуй докажи, когда принципы дороже жизни ребенка. Эх! Жизнь моя жестянка!

— Та-ак! — едва затягивает родитель, как мама быстро его осаждает, запихивая в ручища кружку горячего чая. — Люба, я так без рук останусь, — возмущается он, бахая бокал о столешницу.

А вот наш гость с довольным видом разворачивает уже вторую конфету. Блин, даже я себе такого не позволяю! Это заначка, которую сестра привезла мне из Европы. Я же не поеду в Швейцарию специально за конфетами.