Писатель Жан де ля Ир (на самом деле граф Адольф д’Эспи де ля Ир) считается одним из крупнейших мастеров довоенной французской литературы предвидения, перу которого принадлежит более шестисот романов и новелл.

Ля Ир начинал с реалистических романов, написанных в стиле Флобера и Мопассана, пользовавшихся успехом у читающей публики и обеспечивших писателю имя наследника Золя. Тем не менее, в 1907 году он неожиданно принимается за фантастический роман «Огненное колесо» («La roue fulgurante», 1908), в котором идет речь о межпланетных путешествиях по маршруту Меркурий-Земля (с помощью психической энергии), описываются летательные аппараты, похожие на нынешние летающие блюдца (хотя и под другим названием), и даже рассказывается о похищении жителей Земли инопланетянами. Роман завоевал такую популярность, что опубликовавшая его газета «Утро» («Le Matin») тут же заключила с ля Иром контракт, по которому он обязывался передавать издателям по одному такому же роману ежегодно. Очень быстро — уже в 1908 году — роман был опубликован в России под названием «Сверкающее колесо».

После своего первого успеха ля Ир придумал постоянного героя — это был Лео Сен-Клэр по прозвищу Никталоп, переходивший из одного романа в другой. Среди наиболее удачных романов этой серии можно назвать такие, как «За пределами мрака», «Люцифер», «Сфинкс из Марокко», «Тайна Эвереста», «Титания», «Вельзевул», «Горийар» и другие, выходившие с небольшими промежутками в 20-х — начале 30-х гг. Наряду с фантастическими, среди них были и типичные приключенческие романы, например, «Пленница демона» и «Красная принцесса», опубликованные в 1931 г.

Добавим, что Ля Ир пользовался устойчивым вниманием не только французских, но и русских читателей. Известны дореволюционные переводы по меньшей мере нескольких его романов, в частности, таких, как «Иктанер и Моизэта», «Тайна XV» и других; здесь будет уместно добавить, что если кому-нибудь захочется отыскать книги ля Ира в хранилищах библиотек, то ему нужно будет проверять публикации и на такие фамилии, как Ж. Делягир, Ж. де Лягир и даже Делэр (последнее имя показалось наиболее правдоподобным одному из крупнейших знатоков фантастики нашего времени, И. Халымбадже, о чем он пишет в небольшой заметке, посвященной писателю).

В настоящее время среди специалистов по французской фантастике разыгрываются нешуточные баталии между сторонниками Ля Ира, считающими его незаслуженно забытым крупным французским фантастом, и противниками, презрительно навешивающими на него ярлык третьестепенного писателя. По мнению известного критика и историка фантастики Жака Садуля (Jacques Sadoul), Ля Ир — это писатель, не сумевший реализовать свой талант. Ему не свойственно богатство воображения Мориса Ренара, и его произведения не обладают литературными достоинствами романов Рони-старшего; тем не менее, они заметно превосходят средний уровень массовой литературы довоенного периода.

И. Найденков

Мы на островке Кабрера, который составляет часть архипелага Балеарских островов, что в западной части Средиземного моря.

Декабрь. Семь часов вечера.

Ночной мрак прорезывается светом из двух окон едва различимого белого дома.

Морские волны яростно разбиваются о скалу, на которой построен этот дом. Ветер печально свистит в лабиринте скал.

Вокруг дома на этом маленьком скалистом и диком островке — настоящая пустыня, окруженная другою, еще более ужасной пустыней — взволнованного бурей моря.

Вдруг, среди шума волн и бури, щелкнул выстрел.

И в ту же минуту из таинственной ночной мглы в полосе света, выходящего из одного окна, появился человек с еще дымившимся после выстрела револьвером в руке.

Этот человек был закутан в широкий черный плащ, накинутый на голову капюшон которого совершенно закрывал лицо.

Минуты две спустя после выстрела, совершенно отчетливо раздавшегося в хаосе бури, в доме отворилась до сих пор незаметная дверь, и человек быстрыми шагами направился к ней.

Едва он переступил порог, дверь затворилась. Человек оказался в широком коридоре; пред ним стояла с покорным, строгим видом негритянка.

— Я слышала сигнал! — произнесла она.

Тогда человек распахнул полы своего плаща; на нем была сутана, какие носят иезуиты.

— Монах! — прошептала себе негритянка, низко кланяясь.

— Где хозяин? — проговорил мрачный гость повелительным и строгим голосом.

Служанка нажала белую кнопку на стене коридора. Раздался звонок, и через полминуты часть этой стены раздвинулась, открыв высокую и широкую дверь; беззвучно одна половина двери распахнулась.

— Извольте войти, — тихо произнесла негритянка.

Монах сделал два шага вперед, и тогда, как дверь закрылась позади его, он закрыл глаза, будучи ослеплен яркостью электричества, заливавшего обширную комнату, в которой он оказался. В ту же самую минуту он услышал приветливый голос:

— Добро пожаловать, Фульбер!

Монах открыл глаза и рассмеялся; и принимая руки, протянутые ему говорившим, он воскликнул:

— Наконец! Наконец-то мы свиделись, милейший мой Оксус.

— Да, — подтвердил хозяин, — и как было решено — для нашего торжества.

— Значит, тебе удалось?

— Да, мне удалось.

— И оранг?..

— И оранг-утанг сделался рыбой, нисколько не перестав быть обезьяной.

— Живет под водой? И идет туда?

— Как акула.

— А на суше?

— Совсем как всякая обезьяна.

— Наконец! Наконец-то! — произнес монах, воздев к небу руки.

— К несчастью, — заговорил хозяин, понизив голос, — сын, которого я ждал, не явился.

Фульбер побледнел, но Оксус продолжал:

— Поэтому-то тебя и вызвал, так как положение затруднительное. Берта вчера утром разрешилась первым нашим ребенком… но это была девочка…

— Девочка! — с досадой воскликнул монах. — Э, да ничего! Я сам найду тебе необходимого мальчика… Девочка!.. У Берты — дочка. Впрочем, это лучше. Берта мне сестра. И если бы она родила мальчика, мне кажется, у меня не хватило бы характера позволить тебе произвести над твоим сыном и над сыном Берты этот ужасный опыт. А вдруг ты бы убил его? Тем не менее наши замыслы так велики, так значительны, что жизнь одного ребенка, будь он мой, или твой — должна весить немного на весах. Но так все-таки лучше, говорю тебе: так лучше! А необходимого тебе ребенка-мальчика я дам!..