Ей стоило отрубить голову много лет назад.

Королева Елизавета Первая

Замок Фотерингей

Февраль. 1587 год

Смерть терпеливо ходила за Марией Стюарт по пятам все долгие месяцы, что она провела в заточении. Не было и дня, чтобы пленница не слышала бесшумной поступи за спиной, хотя старуха с косой и не решалась протянуть к ней свою костлявую руку без малого двадцать лет. А когда в конце концов нанесла удар, то сделала это в неподобающей спешке.

— Завтра в восемь утра.

О дате и времени казни дрожащим голосом объявил граф Шрусбери. После обеда он вместе с несколькими членами магистрата прибыл в мрачную крепость, чтобы нанести визит в скромные покои королевы. Ей приказали подняться с постели, одеться и принять это посольство. Мария Стюарт, вдовствующая королева Франции, королева Шотландии в изгнании и наследница английского престола, была вынуждена сносить все унижения, что преподносила ей судьба.

Шрусбери огласил приговор, а затем Билл, письмоводитель Тайного Совета, зачитал приказ — с документа свисала и завораживающе раскачивалась большая восковая государственная печать. Все было сделано в строгом соответствии с Актом об объединении[1].

Итак, старуха с косой заручилась поддержкой судебной системы.

Верноподданные Елизаветы, по чьей милости Мария Стюарт находилась в плену, ничем не скрасили ее последние часы. Она просила о встрече со своим духовником, чтобы исповедаться в последний раз, но просьбу бесцеремонно отклонили. Она просила бумаги и конторские книги — снова отказ.

Власть врагов простиралась и по ту сторону могилы. Мария Стюарт пожелала быть похороненной во Франции, в Сен-Дени или в Реймсе, но ей отказали. Королева Елизавета даже издала специальный указ: живая или мертвая, пленница не имела права на свободу перемещения.

Все последующие просьбы были также отвергнуты. Беседа подошла к концу, посольство откланялось, оставив Марию Стюарт утешать рыдающих челядинцев и осмыслять весь ужас своего положения.

Завтра, в восемь утра!

За немыслимо короткий промежуток времени Марии Стюарт нужно было порвать все нити, связывавшие ее с жизнью. Сорок четыре года пролетели как один миг: редкие моменты счастья и множество трагедий. Марии Стюарт не хватило бы и двенадцати дней, чтобы достойно подготовиться к смерти, но ей оставили лишь двенадцать часов.

Пленница тщательно изучила содержимое гардероба и поделила вещи, некогда скрашивавшие ей жизнь, между друзьями, родственниками и домочадцами. В подробном распоряжении Мария Стюарт попросила, чтобы по всей Франции служили заупокойные по ней, и завещала большие суммы своим слугам. Даже в таком угнетенном состоянии она нашла время отписать часть имущества в пользу бедных детей и монахов нищенствующего ордена в Реймсе.

Затем настало время позаботиться о душе, и Мария Стюарт написала прощальное письмо своему духовнику, в котором просила не спать в эту страшную ночь и молиться за нее. Вере, которая поддерживала ее долгие годы, предстояло последнее испытание.

Она закончила все приготовления к двум часам ночи. Последнее письмо, адресованное деверю, французскому королю Гёнриху Третьему, было датировано восьмым февраля тысяча пятьсот восемьдесят седьмого года — днем казни.

Мария легла не раздеваясь, а ее фрейлины, уже облачившиеся в траур, собрались вокруг в самом мрачном настроении. Одна из них прочла отрывок из католической библии. Королева безмолвно слушала историю о благоразумном разбойнике и лишь в кульминационный момент, когда разбойник каялся на кресте, усмехнулась:

— По правде говоря, он был великим грешником, но до меня ему далеко.

Мария прикрыла глаза, но надежды заснуть не было. В коридоре раздавались тяжелые мерные шаги охранников. Мимо двери грохотали взад-вперед тяжелые солдатские ботинки, напоминая, что ее охраняют с особой тщательностью. Из зала через стенку доносился стук молотков — это плотники сооружали эшафот. Время тянулось медленно-медленно, усиливая тревогу и мучения.

В шесть утра, перед самым рассветом, королева поднялась с постели и прошла в маленькую часовенку, чтобы помолиться в одиночестве. Казалось, она простояла на коленях перед распятьем целую вечность, пытаясь не обращать внимания на сильнейшую боль в суставах. Но вот пришел шериф Нортгемптона, положив конец мучительному ожиданию. На смену самой длинной ночи в ее жизни пришел самый короткий день.

Шестерым слугам разрешили сопровождать ее. Помня о приказе госпожи вести себя подобающим образом, они черпали силы в бесконечном мужестве и стойкости своей королевы. Какие бы ошибки ни совершила Мария Стюарт за свою жизнь, она твердо решила встретить смерть с достоинством.

В большом зале собрались почти три сотни зрителей. Зеваки жадно вытягивали шеи, пытаясь разглядеть опальную королеву. Во всех взглядах читалась враждебность, смешанная с благоговением и страхом. Присутствующие понимали: перед ними легенда — Мария, королева Шотландская, эксцентричная, властная, импульсивная женщина, лишившаяся двух корон и троих супругов, наследница-католичка, претендующая на их протестантский трон, само существование которой могло стать причиной восстания, даже если держать ее за семью замками.

Да, возможно, очарование юности улетучилось, красота поблекла, лицо и тело расплылись, плечи поникли, а ревматизм вынуждал опираться на руку сопровождавшего офицера, — но Мария Стюарт по-прежнему была привлекательной и величественной.

Она была одета в темное атласное платье, отороченное черным бархатом, с круглыми пуговицами из гагата, украшенными жемчугом. Через разрезы рукавов виднелся пунцовый шелк исподнего. Королева выбрала черные сафьяновые башмачки и чулки в тон с серебряными нитями. Голову венчал островерхий генин[2], отделанный кружевом, а снежно-белая вдовья вуаль с кружевной каймой струилась по спине, как у невесты.

В руках пленница держала распятие и молитвослов, с пояса свисала пара четок, на шее — помандер[3]на цепочке и ладанка с изображением агнца. Осужденная на казнь вела себя совершенно невозмутимо, а лицо ее было исполнено смирения.