— Предатель! — в сердцах воскликнула я, глядя, как на моем надежном товарище и верном соратнике вспыхнул красный индикатор.

Старенький диктофон будто извинялся и предупреждал: прости, подруга, но еще несколько часов работы, и я разряжусь уже навсегда.

Умом я понимала, что рано или поздно этот день настанет, но в душе жила неистребимая вера, что «когда-то» — еще далеко и уж точно — не сегодня. Но вот и она сдохла вместе с аккумулятором.

Захотелось расплакаться от отчаяния.

Я была неразлучна с диктофоном с тех самых пор, как попала сюда. Он выручал меня, бережно храня в своей цифровой памяти малейшие оттенки смыслов, интонаций, витиеватых сплетений велеречивых рассуждений и четких отрывистых реплик, что больше всего напоминали приказы. Мой диктофон. Подарок самой себе на двадцатилетие. Он был той связующей нитью, тем канатом, на котором держалась моя вера в то, что я вернусь.

Вновь окунусь в круговерть если не совсем счастливой, то хотя бы понятной жизни с повышенной стипендией, стажировкой, навязчивым однокурсником Сашкой, задавшимся целью перенести наши строго вертикальные (хотя я вообще мечтала о параллельных) отношения в горизонтальную плоскость…

Все это, еще недавно такое привычное и уютное своей повседневностью, оказалось в прошлом. Сейчас меня окружала суровая реальность мира, где не ведают, что такое Интернет. Зато о троллях наслышаны. И даже знают верное средство от них. Тяжелое, как веское слово, и острое, как политическая шутка, но весьма материальное. Называется — двуручный меч.

Один такой «прибор для борьбы с троллями» лежал сейчас неподалеку. В комплекте к нему должен был прилагаться рыцарь. Но это у приличных людей набор соответствует инструкции. У таких же рыжих, как я, недостающие детали вечно приходится заменять ее величеством Импровизацией. Так и в этот раз.

Меч, одна штука, был. Сдохший тролль, тоже в количестве одной единицы, наличествовал. А воином в нержавейке от местного «Армани», увы и ах, даже не пахло.

Впрочем, и без помощи рыцаря из меча и здоровенного горного уродца вышла презанятная композиция, разместившаяся посреди лесной поляны. Единственным зрителем оной была я, сидевшая под разлапистой елкой. Но мне не было дела до раскинувшегося звездой тролля, пронзенного мечом и ныне на полставки изображавшего шашлык.

Я скорбела по своему диктофону. Ему я порой решалась выговориться без утайки, он выручал меня, когда память могла подвести. В этом мире, где в небесах царствуют драконы, а под землей роют шахты гномы, старенький диктофон, собранный трудолюбивыми руками жителей Поднебесной, был моим талисманом, амулетом, который оберегал веру в то, что я сумею вернуться домой.

Слезы все же побежали по щекам. Злые, горькие, отчаянные, беззвучные. Решительно стерла их рукавом. Глянула на горного истукана: здоровенный, зараза. Но справилась же я с ним. Значит, и с остальным тоже справлюсь! Сумею, смогу — во что бы то ни стало. Я же будущая журналистка.

Взгляд упал на экран. До полной разрядки еще есть пара часов записи. Отложить? Растянуть агонию или…

В памяти верного друга было множество звуковых файлов. Голоса, записанные тайно и в открытую, мысли и рассуждения… Но все — чужие.

Нажала на кнопку записи. Пусть хотя бы последняя будет обо мне.

Время шло. Начать говорить о себе оказалось на удивление тяжело.

На поляне стояла тишина, а я все не могла произнести ни звука. Наконец, чтобы облечь слова в форму, решила взять интервью. Сама у себя. Мысль еще не успела до конца оформиться, а журналистский рефлекс уже сработал, и прозвучал стандартный вопрос, с которого начинается большинство интервью.

Сразу стало как-то легче и проще. Даже тролль — и тот показался более привычным, что ли. Словно я влезла в любимые разношенные домашние тапочки. Слова нашлись сами. Много.

Тот день был обычным, ничем не примечательным среди остальных побратимов календаря. Одиннадцатое апреля. Сугробы только-только стаяли, и из-под юбок начали пробиваться первые коленки. Хотя ветер все еще норовил укусить холодом, а воздух сквозил промозглостью.

В общем, весна. Очаровательное время для влюбленности и насморка. И если первого в моем арсенале не наблюдалось, то второго было — с лихвой. Я хлюпала носом, мои кроссовки — щедрым подношением, впитанным в одной из луж.

Как ни торопилась, на планерку все же опоздала. Стянула вязаную шапочку, пятерней пригладила растрепавшиеся волосы и пристроила свою видавшую виды куртку на вешалку. Моя одежка удостоилась соседства с шикарным кожаным плащиком Лики Южной (по паспорту — Марии Головкиной, но, как говорится, в статьях о гламуре все должно быть прекрасно, и имя автора — в том числе). Я лишь хмыкнула. Ну да, мне, Сашке Конокпаевой, стажерке, едва сводящей концы с концами, до Лики-Марии, а по совместительству и пассии главреда, как сумоисту до габаритов балерины. Разве что наша одежда может висеть рядом. В остальном…

Как оказалось чуть позже, связывать нас с Южной может не только вешалка. Едва я просочилась в кабинет начальства и приготовилась мимикрировать под цвет стен, как наш главред (за глаза величаемый почетным главгадом) оскалился приветственной улыбочкой:

— А-а-а, вот и наша звезда госпожа Конокпаева пожаловала! Милочка, вы отнюдь не прехорошенькая женщина, и уж точно не отличная мысль, чтобы приходить с опозданием! Но тем не менее…

Я уставилась в пол, памятуя, что пять минут позора — это не только плата за опоздание (чтоб тому водителю, что подрезал маршрутку, в которой я так торопилась на работу, весь год из покрышек гвозди вынимать!), но и возможность получить в этом месяце полную зарплату. Увы, три месяца стажировки и оплачивались соответствующе. То есть почти никак. Оттого я для себя решила: если издевки начальства я еще могу перетерпеть, то голодный желудок и визгливую хозяйку квартиры, у которой я снимаю комнатку, — нет.

Поэтому я терпеливо молчала, пока главгад Игорь Сергеевич, выпятив свою изрядную пивную мозоль, изгалялся в остроумии.

Нет, можно было развернуться и уйти, тем более что журнальчик «Сплетни live» не чета «Форбсу», но и я Пулитцеровской премии в анамнезе не имела, а лишь мечтала о ней. К тому же, пусть официально и числилась студенткой пятого курса журфака, но по факту… Занятия у нас почти закончились еще в январе. На повестке дня стояло написание диплома.

В то время когда мои одногруппники наслаждались последними месяцами безмятежной студенческой жизни, я решила приступить к активным поискам постоянной работы. Нашла. На свою голову. Сначала (аж несколько часов) гордилась должностью штатного журналиста и мысленно даже похвалила себя за предусмотрительность: в июне-то, когда все получат дипломы, будут с руками отрывать любые вакансии по свежеобретенной специальности, а я к этому времени уже…