Алиса Апрель

Вторая жизнь

Сырость разрасталась все больше и больше, как сорняк, не желая останавливаться. Она заполоняла каждый сантиметр маленькой комнатки. Удушливый воздух, будто чума, тихо пробирался в слабый организм и поражал легкие своим ядом.

Сквозь сон Тася закашлялась. За последние несколько лет ингалятор стал неотъемлемой частью ее жизни. Она инстинктивно с закрытыми глазами нащупала его под подушкой и сделала пару вдохов.

Желание погрузиться в сон перебили приглушенные незнакомые голоса. Тася широко распахнула веки и тут же прищурилась от света из соседней комнаты.

Потупив, она огляделась. От темно-синих пустых стен, вместе ее уютно-бежевых, веяло холодом. Она спустила босые ноги на деревянный пол. Старый дом наводил на очень нехорошие мысли. Отсутствие окон говорило, что это и вовсе подвал. В голове не укладывалось, как она здесь оказалась.

«Наверно, это все еще сон», — подумала Тася, не находя всему этому иного объяснения.

На цыпочках она прокралась в соседнее помещение, откуда доносились голоса. За столом сидели пожилые люди и мужчина средних лет и что-то бурно обсуждали. Она начала теребить подвеску на шее, которую подарили родители на день рождение. Ей исполнилось четырнадцать.

— З-здравствуйте, — выдавила из себя Таисия.

— Привет, милая! — обернулась на нее старушка в сорочке, — хочешь чаю?

— Нет, спасибо… — Тася недоуменно почесала затылок. — А что со мной было? Где я?

Мужчина с дедушкой активно спорили о каких-то политических делах. Гул от них стоял на весь дом. Дедушка уже чуть ли не кулаком бил о стол, доказывая свою правоту.

— Да тихо вы! — приказала им бабушка, — не видите? Ребенок стоит! Давай, Олег, уступи ей место. Успеете еще наговориться.

Мужчина встал и жестом пригласил Тасю к столу, скривив гримасу. Тася благодарно кивнула.

— Я еще вернусь, — подняв палец вверх, сказал мужчина и вышел из кухни.

Паутина в углу потолка свисала, будто рыболовная сеть. Небольшой паучок на ней замер в ожидании жертвы. Это больше напоминало заброшенный дом, чем место, в котором могут проживать люди.

Тася скованно уселась на краешек массивного стула. Дедушка глянул на нее из-под очков, улыбнулся и принялся читать газету.

— Тебе какой чай? Черный, зеленый? — старушка резво подскочила для своего возраста и суетливо доставала из шкафа чайные принадлежности.

Под столом пробежала небольшая крыса. Тася взвизгнула от неожиданности и поджала ноги к груди.

— Крыса! — закричала Тася, ошеломленно уставившись на дедушку, который сделал вид будто и не услышал этого.

— Не обращай внимания, — махнула рукой бабушка, — так какой тебе чай?

Она поставила на стол сахарницу, печенье и тарелку с конфетами.

— Можно зеленый… — медленно произнесла Тася, не понимая, что вообще здесь происходит.

Бабушка налила в кружку горячий напиток из заварного чайника.

— Вот, пожалуйста, держи.

Тася аккуратно взяла стакан и сделала глоток.

— Замерзла? — заботливо спросила бабушка, заметив, что Тася дрожит.

— Да, немного. Не знаю, я… Что это за место? — решила снова испытать удачу девушка.

Крайне раздражало, что все ее вопросы игнорируют.

— Как бы тебе объяснить, — задумалась старушка, присаживаясь рядом на стул, — это место что-то вроде междумирья. Сюда попадают те, кто находится посередине. Между жизнью и смертью. Понимаешь?

Тася подавилась чаем. Такого услышать она не ожидала.

— Так мы мертвы? — выпучила она глаза на бабушку.

— Ты чем слушаешь то? — буркнул дедушка, бросив газету, — Ме-жду-мирье! Мы еще не умерли. Возможно мы еще вернемся в мир.

Сердце забилось чаще. Она обреченно смотрела в стол, осознавая происходящее.

— Да не волнуйся ты так! Если Бог решит, что рано еще помирать, то вернемся. Нет так нет, — заметив, что Тася разнервничалась, поддержал дедушка.

— Ты — молодая, сильная. Должна выйти от сюда… — продолжила бабушка.

— А как… Можно как-то выйти отсюда? — подняла голову Тася.

— Конечно, можно. Как иначе-то, — старик снова принялся читать газету, не желая больше вести разговор.

— А как?

— Должна появиться дверь, — бабушка посмотрела на Тасю через толстые стекла очков. Ее глаза были настолько добродушными, что девушке стало спокойнее.

— Дверь? Я заметила, что здесь вообще нет дверей… Где она должна быть?

— Всему свое время, деточка, всему свое время.

— А что же мне сейчас делать?

— Погуляй, осмотрись. Вдруг, чудом каким, и увидишь эту дверь.

Тася приободрилась и залпом допила чай. Только она собралась встать со стула, бабушка ее остановила.

— В этот дом попадают люди с одного города. Я бы даже сказала проживающие в одном районе. И таких домов, как этот, наверно, очень много. Скажи-ка, где именно ты проживаешь?

— На Кузнецкой улице… Дом номер двадцать шесть.

— О, как хорошо! А мы в двадцать четвертом доме.

Тася приподняла густые брови от удивления. За всю свою жизнь она знала только несколько человек из своего подъезда. А в этом доме, загадочным образом, собрались все соседи.

Волосы старушки напоминали одуванчик, полупрозрачные белесые, с короткими кудряшками, которые Тасе захотелось потрогать руками. Но это было бы крайне нетактично, и она сдержала себя.

— Нам-то с Григорием, скорее всего, только наверх путь, — она мотнула головой на дедушку, — а ты еще можешь долгую жизнь прожить. Я хочу попросить тебя кое о чем, — она взяла Тасю за руку. — По крайней мере, пока не определится наша дальнейшая судьба…

— Ну, смотря что, — замешкав, ответила Тася.

— Гриша! Отдай ей ключи.

Дедушка поднял голову от газеты, достал из своего пиджака связку ключей и, протянул Тасе.

— У нас дома очень много цветов, которые нужно поливать, — начала разъяснять бабушка, — не могла бы ты, хотя бы раз в неделю, приходить и заботиться о них? Я запишу адрес, чтобы ты не позабыла.

— Эм-м, а вы не можете попросить кого-то из знакомых? — медленно произнесла Тася, теребя в руках ключи.

— Мы ни с кем не можем связаться из родственников, — грустно проговорила старушка, — это очень уж сложно. А ты прям рядышком живешь.

— Ну, ладно, могу… — с сочувствием проговорила Тася, — если, конечно, найду выход отсюда.

— Вот и отлично. А то мы уже извелись все! Помрут, засохнут бедные! — в голосе старушки послышалась радость и, одновременно, тревожность за свои растения.

— Да только ты и извелась! — съязвил Григорий.

— А тебе что, вообще все равно? Да хотя, ничего не говори! Молчи! — буркнула бабушка, записывая на клочке бумаги адрес.

Тасе показалось, что они ругаются, и ей стало неловко. Она поджала губы, положила связку ключей и записку в карман. Только сейчас она обратила внимания, что на ней больничный халат. Ситуация проясняется. Во всем виновата проклятая пневмония. Девушка провела рукой по спутавшимся в колтуны