Будущий вождь шотландских горцев начинал осознавать преимущества своего исключительного положения с раннего детства. Он был плоть от плоти своего народа, и единственным отличием было то, что вождь стоял между своими людьми и Господом Богом.

В восемнадцатом веке Эдуард Берт писал: «Обычно горцы испытывают к своему вождю чувства величайшей любви и слепой преданности, даже если он выступает противником правительства, законов короля или самого Бога. Он — их кумир, а так как для горцев не существует иного короля, кроме своего вождя, они готовы выполнить любой его приказ».

Вождь не отличался от своих сограждан ни размерами состояния, ни великолепием одежды, хотя иные были не прочь пощеголять серебром и шотландкой.

Его власть и могущество измерялись количеством овец в стадах, пасущихся на склонах холмов, да числом приближенных, составлявших свиту вождя во время его заграничных визитов.

МакДональд Кеппоха похвалялся, что может запросто собрать пять сотен готовых к сражению воинов. Подобная гордыня негативно влияла на гостеприимство горцев.

Однажды, когда некий гость рассказал упомянутому МакДональду Кеппоху об огромных канделябрах, виденных им в английских домах, тот велел своим людям зажать в вознесенных руках пылающие сосновые ветви и встать вокруг стола.

«А есть ли где-нибудь в Англии, Франции или Италии дом с вот такими подсвечниками?» — спросил Кеппох, с усмешкой глядя на гостя.

Шотландец всегда остается шотландцем, и, где бы он ни был, любовь к его «милой Шотландии» всегда пребывает в его сердце и разуме.

1883

Вот она, Шотландия! В целом мире нет земли, прекраснее этой.

Вара смотрела на размытые краски далеких вересковых пустошей по другую сторону залива, замирая от восторга и волнения.

Какая это радость— вернуться в Шотландию!

В Англии Вара присматривала за своей тетушкой, которая послала за ней, решив, что умирает. Однако прошло немало времени, прежде чем она действительно преставилась и Вара смогла вернуться домой.

Согласно тетушкиному завещанию, Вара становилась обладательницей тысячи фунтов.

— Первым делом, — сказала она матери, — не мешало бы обновить гостиную.

— Эти деньги — твое приданое, — возразила леди МакДорн.

Вара засмеялась.

— Не думаю, что оно мне понадобится. Уверяю тебя, в доме тетушки Эми я не заметила ни одного мужчины. Там было очень тихо и порой крайне тоскливо.

— Я знаю, милая. Но ты правильно поступила, поехав туда. Ведь ты всегда была для Эми любимой племянницей.

Вара не могла избавиться от ощущения, что провела в далекой тихой деревушке на окраине Глочестершира не месяцы, а долгие годы.

Ее тетушка жила там с тех пор как овдовела. Муж ее был довольно известным человеком, но его родовое поместье, где он поселился после ухода в отставку, находилось в глухой провинции.

Теперь все это позади, к величайшей радости Вары.

Дом, в котором проживало не одно поколение МакДорнов, успел состариться. Мак-Дорны всегда гордились тем, что являются прямыми потомками Роберта Брюса, одного из самых могущественных королей Шотландии. Но как бы то ни было, генерал сэр Алистер МакДорн, выйдя в отставку, довольствовался своей пенсией и скромным капиталом, унаследованным от отца.

Так что им не следовало быть слишком расточительными.

Мистер МакДорн, однако, твердо стоял на том, что Вара, единственный их ребенок, должна получить приличное образование.

До шестнадцати лет она обучалась на дому, куда были приглашены английские гувернантки с наилучшими рекомендациями. Затем ее отправили в одну из престижных школ Англии. Ученицы, в основном дочери аристократов, готовились к первому выходу в лондонский свет.

Вара была лишена подобной перспективы, однако это ее нисколько не огорчало. Она радовалась тому, что могла приобретать необходимые знания по любому из интересующих ее предметов.

Она прекрасно понимала: родители вынуждены на всем экономить, чтобы откладывать средства на оплату ее обучения. Наградой отцу и матери были ее неизменные успехи в учебе.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она вернулась домой, в свою любимую Шотландию. Ее совершенно не тянуло к подругам, весело проводившим время в Лондоне. И надо же было тете Эми буквально через несколько месяцев после ее приезда вызвать Вару к себе!

Но в конце концов завершилось ее заточение в Глочестершире.

В порыве нахлынувших чувств Вара пробежалась до самого края сада, выходившего прямо к морю.

Золотые пески обрамляли побережье залива, за ними простирались луга, пурпурные от цветущего вереска.

О, как переменчива и великолепна палитра этой милой земли, по которой она так скучала в Англии! Хотелось неотрывно смотреть на эту красоту.

Леди МакДорн была занята вышивкой покрывала на кресло.

— Я так рада, что ты вернулась, моя дорогая, — сказала она. — Хотя, с другой стороны, тебе здесь все может показаться слишком скучным.

— Здесь мне никогда не будет скучно! — ответила Вара. — Я сегодня же взберусь на вершину нашего холма, чтобы увидеть место, где река впадает в море.

Она действительно любила забираться туда, будучи синеем маленькой. Леди МакДорн рассмеялась.

— А еще ты заставляла меня рассказывать сказки о твоих путешествиях вниз по реке в дальние страны! — напомнила она дочери.

— В мечтах я успела побывать везде, — улыбнулась Вара. — И поняла, что в Шотландии лучше, чем где бы то ни было.

— Именно это я и имела в виду, дорогая, — промолвила леди МакДорн. — Жаль только, здесь почти не осталось твоих сверстниц. Но, быть может, когда граф почувствует себя лучше, он устроит прием.

— Граф? — удивилась Вара. — А разве он здесь?

— Мне казалось, я упоминала об этом в своем последнем письме к тебе, — заметила леди МакДорн. — Он вернулся из Индии, но его зрение сильно пострадало.

— Ты хочешь сказать, он был ранен?

— Не знаю. Но я слышала от кого-то, что в тот день, когда он приехал, около недели назад, на его глазах была повязка. С тех пор мы ничего не слышали.

Варе это показалось странным.

Весть о возвращении графа Дорноха, вождя клана МакДорнов, не могла оставить его подопечных равнодушными.

Еще удивительнее было то, что его здесь никто не знал.

Вара предположила, что в честь приезда графу должны были устроить торжественную встречу. А значит, вскоре состоится церемония, на которой все члены клана персонально будут выражать свою преданность вождю.