Сажусь на подоконник, перекидывая ноги через него, ощущаю холодный ветер и страх, который тягучей смесью протекает по моим венам, отдаваясь дрожью в руках.

Ступая ногой на карниз, тянусь к своему рюкзаку, как кто-то хватает меня за локоть и со всей силы тянет назад. Я теряю равновесие и падаю спиной прямо на пол.

Черт, а это довольно больно!

Перевожу взгляд на того, кто это сделал и вздрагиваю, встречаясь с озлобленными, налитыми кровью, глазами своего отца.

— И куда же ты собралась, дорогая? — прищуривается, осматривая меня с головы до пят. Голос тихий, но это даже хуже, чем, если бы он кричал.

Молчу, потому что он итак знает, к кому я хочу пойти.

И для него это проблема №1!

— Что же ты молчишь? Раньше ты всегда любила открывать свой грязный рот, когда тебя и не просили. Я ещё раз спрашиваю. Куда ты собралась? — в глазах недобрый огонёк. И только сейчас замечаю, что отец сильно пьян.

— Я иду к нему! — громко. Четко. Набравшись смелости, говорю, ставя перед фактом, медленно поднимаясь с пола, вставая в оборонительную, уверенную позу, руки сжимаю в кулаки, от чего ногти врезаются в кожу, и эта боль приносит успокоение. — Это моя жизнь, и я не позволю никому мной управлять! Ты не имеешь право!

Он даёт мне звонкую пощечину, после которой моя правая щека начинает гореть. Во рту появляется вкус железа, возможно от прокушенной щеки.

Мерзко.

Меня тошнит от моей семьи, раньше не знала, с какими монстрами я живу.

— Какую же дрянь я воспитал! — вот теперь начитает кричать, да так, что его крик звоном отдаётся в моих ушах. — Мы всегда тебе давали все самое лучшее! Ты хотела себе дорогие шмотки и безделушки, мы без проблем тебе все покупали! Одна разбитая тобой машина была заменена другой. Мы закрывали глаза на все твои выходки, вечные вечеринки и алкоголь, да и не только!

Холодок пробегает по моей спине от осознания, что он знает многое.

— Не нужно на меня смотреть таким удивленным взглядом, твои анализы все говорят за тебя. И мы все ЭТО стерпели! И сейчас ты решила этим отплатить нам за нашу заботу о тебе?

— Прошу, отец, отпусти меня... — не выдерживая, подбегаю к нему, хватая за плечи, сильно сжимая, смотрю в глаза, надеясь получить его понимание.

— Мне безразличны твои чувства к этому сосунку. Я разочарован в тебе, дочь, — одергивает мои руки, отворачивается, отходя от меня, и останавливается у входа, тяжело вздыхая. — На следующей неделе приезжают Торресы, и ты, наконец, сможешь познакомиться со своим будущим мужем! И только посмей устроить какую-либо выходку, тебе это дорого обойдётся! Я тебя предупредил.

Нет, Господи, НЕТ. Я не смогу этого сделать.

Крик боли сам вырывается из моего израненного сердца, неужели может быть ещё больнее? Почему? За что?

Падая на колени, захлебываясь в своих слезах, не могу найти выход из этого ада.

Я ненавижу этих людей… этот дом… эту ситуацию! Они забирают у меня самое драгоценное, предлагая мне взамен грязь.

Лежа на полу, смотря в потолок, я думала о том, как бы было здорово, просто проснуться и понять, что встреча с НИМ была просто сном.

Блаженным, волшебным сном, ничего большего. И продолжить жить, как жила до этого. Так легче. Не было бы настолько больно.

Двумя месяцами ранее.

Как я ненавижу эту гадину Мисс Престон. Нашу гувернантку, которая обязательно влезет, куда ей не нужно! С самого детства она для меня была Главной Занозой в Заднице.

— Робертина, это правда? — отворачиваю взгляд от нее, переводя его на свою мать, Адель Пауэлл, которая смотрит недоверчивым взглядом.

Так удивлена, что даже перестала жевать эту траву, которую она называет салатом.

Рядом сидит отец, который даже не вникает в суть разговора, читая в планшете утренние новости… ему как обычно нет до таких мелочей никакого дела.

— Адам, ты знал?! — обращается к нему, отчего он все же отрывает взгляд от планшета, переводя на свою жену. — И ты позволил?! Это же немыслимо! — взвизгивает так, что уши на мгновение закладывает.

Очень громко. Моя голова не может переносить такой громкий звук после вчерашней мега-гулянки.

— Вы правы, Миссис Пауэлл! Молодые девушки не должны себя так вести! — поддержала мать, гребанная гувернантка! Старуха постоянно это делает, возможно, чтобы просто вывести меня из себя, и это ей замечательно удаётся. — Снять клуб и заказать стриптизеров… разве так празднуют своё восемнадцатилетние нормальные девушки? — выдаёт она, нахально смотря мне прямо в глаза, ехидно улыбаясь.

— Мисс Престон, ваше мнение никому здесь не интересно, поэтому прошу вас оставить нас, пойти и заняться своими обязанностями, за которые мы вам платим! — уверенно заявляю, ставя прислугу на свое место.

Знаю, что мне за такое обращение ничего не будет. Да и за что меня ругать, когда полностью права в данной ситуации.

Прислуга должна создавать комфорт дома, а не раскрывать свой рот, когда не просят. Хоть она и работала на нас ещё до моего рождения, но это не даёт ей никакого права вести себя так неуважительно к хозяйке дома!

Она понимает, что все же ляпнула лишнее, быстро ретируется из кухни, кидая последний ухмыляющийся взгляд. Гадюка, ждёт не дождётся, когда съеду из дома, поменяв место жительства.

После её ухода даже дышать стало намного легче.

Сегодня выходной и у меня ещё много дел, и, как уже разболтала наша гувернантка, у меня действительно намечалась грандиозная вечеринка на следующей неделе, и подготовка идёт полным ходом.

Я собираюсь знатно так погулять. Мне можно. И даже нужно!

Месяц назад я окончила школу… с отличием, спасибо папочке! Но самое главное событие произойдёт уже через три месяца.

Я выйду замуж!

Что я чувствовала, когда узнала о приближающемся замужестве?

Была чертовки рада! Ведь мой будущий муж невыносимо богат. О чем же ещё может мечтать девушка моего возраста, как не о перспективном замужестве?

Я его ещё даже не видела, но уже была не против него, хотя меня и не спрашивали, хочу ли этого.

Но конечно приняла такую замечательную новость с радостью.

Почему бы и нет? Не верю в любовь, и бла-бла-бла. Этими соплями заняты только конченные дурачки. На самом деле это просто обычное слово, но люди так назойливо пытаются придать ему важность, обманывая самих себя.

Глупцы.

В нашем мире все строится только на денежной основе. Только они имеют значение. Любовь придумали бедняки, ведь им больше нечем себя потешить, кроме как чувствами.