Жорж Вигарелло

История усталости. от Средневековья до наших дней

УДК 159.944.4

ББК 88.8 7

В41

Редактор серии Л. Оборин

Издание осуществлено в рамках Программ содействия издательскому делу при поддержке Французского института

Cet ouvrage a bénéficié du soutien des Programmes d’aide à la publication de l’Institut français

Перевод с французского О. Панайотти

Жорж Вигарелло

История усталости от Средневековья до наших дней / Жорж Вигарелло. – М.: Новое литературное обозрение, 2024. – (Серия «Культура повседневности»).

Знакомое всем понятие усталости, которое в XX и XXI веке попало в зону общественного внимания и стало более заметной частью нашей повседневности, на протяжении разных эпох претерпевало существенные трансформации. Книга Жоржа Вигарелло рассказывает о том, как западная цивилизация научилась признавать усталость, бороться с ней и отличать ее духовные аспекты от физических. Автор обращается к истории тела и медицинских практик, к истории труда, войны, спорта и интимности. Благочестивое изнурение средневековых паломников, утомление рыцарей после турниров, выгорание современных офисных работников, изнеможение медиков в ковидных госпиталях… Эта книга – экскурсия по всем видам и историческим этапам усталости. Жорж Вигарелло – французский историк и социолог, сотрудник Высшей школы социальных наук, автор книги «Искусство привлекательности», вышедшей в «НЛО».

В оформлении обложки использован фрагмент картины «Жатва» Питера Брейгеля Старшего, 1565 г. Метрополитен-музей, Нью-Йорк / The Metropolitan Museum of Art, New York.

ISBN 978-5-4448-2329-0

© Éditions du Seuil, 2020

© О. Панайотти, перевод с французского, 2024

© С. Тихонов, дизайн обложки, 2024

© OOO «Новое литературное обозрение», 2024

Тьерри Пийону

ВВЕДЕНИЕ

«Стресс», «нагрузка», «выгорание», «психическая нагрузка»: в XX и XXI веках мы видим стремительное расширение понятия усталости. С рабочего места усталость перетекает в жилища и становится частью повседневности. Примерно для восьми занятых из десяти слово «стресс» является главной характеристикой работы1. В 2017 году более трети наемных работников заявляли о выгорании2. В основе этой книги – гипотеза о том, что в условиях реальной или постулируемой автономии, завоеванной индивидом в западных обществах, когда люди обнаружили, что «я» автономно, и так же неутомимо мечтают о свободе и независимости, им все сложнее переживать то, что препятствует исполнению этих мечтаний. Тем более выпукло ощущаются их собственная хрупкость и уязвимость. Это болезненное, огромное противоречие вызывает утомление и неудовлетворенность. Усталость нарастает, глухо распространяется, усложняет и привычное, и неожиданное, усугубляя свое «внутреннее» проявление. Она повсюду – в публичном пространстве, на работе, в пространстве личном, в отношениях с близкими, в отношениях с самим собой.

Что же с нами случилось?

Латинские термины fatigatio и defatigatio говорят о том, что слово fatigue (усталость) имеет очень древнее происхождение; они указывают на прямую связь прошлого и настоящего, и почти механическая этимология наводит на мысль, что время не может ничего изменить в представлениях об усталости и выгорании. Дело в том, что усталость – неотъемлемое человеческое свойство. Она неизбежна, как болезнь, старость или смерть. Она символизирует хрупкость человека, его «недостаточность», указывает на весьма распространенное препятствие: «внутреннее», находящееся в пределах собственного существования, и внешнее, идущее из мира с его противоречиями. Никакой патологии, самая банальная недостаточность. Как совершенно прозаически утверждал Мопассан, «наконец безграничная усталость сразила его: он уснул»3.

Тем не менее все меняется. История эта более сложна, чем может показаться, и пока мало изучена, в ней полно метаморфоз, задействующих разных участников, разные культуры и общества. Мы рассматриваем вопрос с точки зрения истории Запада, а в ней восприятие усталости от эпохи к эпохе варьировалось. Оценка усталости менялась, симптомы модифицировались, терминология уточнялась, а объяснения расширялись. На этом пути сочетаются различные истории: история тела и практик здоровья, история образов жизни, социальных устройств, история труда, войны и спорта, а также история наших психологических конструкций, вплоть до интимности.

«Основные» формы усталости, те, что порождают множество комментариев и выступают в глазах общества на первый план, со временем эволюционируют. На поверку они оказываются закрепленными за «категориями», определяют среду. Они соответствуют социальному устройству, создают коллективные формы существования. В Средние века, с которых начинается наше исследование, в центре внимания – усталость воина; в средневековой цивилизации человек военный представляет собой наибольшую ценность. Усталость воина почетна, о ней говорят, в то время как усталость простолюдина вызывает презрение. Усталость воина даже учитывается во время поединков, ценность победы в которых в XV веке зависит от количества ударов, которые боец обещает нанести противнику, бросив ему вызов.

В классическую эпоху все меняется: на первый план выходят судейские, и возрастает престиж административной и кабинетной работы. Финансист Лафонтена, адвокат Лабрюйера описываются по-новому и демонстрируют иную усталость, вызванную доселе не известными занятиями. В XIX веке опять все меняется – с развитием производства, его успехами и опасностями появляется усталость рабочих: изнурение пролетарского тела становится очевидным и вызывает беспокойство; этот фактор оценивается более тщательно – для повышения производительности труда, экономии и эффективности, но при этом его не желают признавать ни Виллерме, ни Маркс. А усталость нашего «четвертичного» общества4, общества компьютеров и офисов, глуха и невидима; на смену физической нагрузке пришла нагрузка информационная, иногда, после долгих скрытых страданий, случаются непредвиденные срывы – индивидуальные или коллективные.

Обновляющиеся репрезентации тела меняют и восприятие усталости. В старину образ «состояния» усталости ассоциировался с потерей гуморов. Усталое тело – обезвоженное тело. Изнурение, истощение – это потеря вещества, плотности. «Простой» образ, вероятно, родился в Античности, возник из уверенности в том, что основное в теле – жидкости, те, что вытекают, когда человек ранен, воспламеняются, когда у него жар, уходят из тела после смерти. Обезвоживание и следующее за ним освежение, таким образом, задают ритм восстановлению усталого тела. Кровопотеря определяет как границы телесной жизни, так и ее ощущение.

В эпоху Просвещения считается, что не только жидкости, но и волокна, сплетения, «токи», нервы создают чувство усталости. Возникают новые симптомы, в расчет принимаются новые признаки: появление усталости связывают с чрезмерным, плохо сдерживаемым возбуждением, слабость – с повторяющимся или длящимся напряжением. Нехватка сил теперь ассоциируется не с потерей вещества, а с недостаточной стимуляцией. Новые чувства связываются с ощущением пустоты, отсутствием стимулирования и недостатком жизненной силы. Отсюда – поиски тонизирующих веществ, специфических возбудителей, а не только восполнение утраченной жидкости и закаливание.

Когда, согласно возникшей в XIX веке механической модели, в основу всего была положена энергия и органическое горение,