Роман основан на малоизвестных фактах, предоставленных в распоряжение автора бывшим капитаном захваченного сомалийскими пиратами судна «Панагия» Александром Феофановым.

Виктор Логинов курил, сидя в шезлонге на балконе двухместного номера. От пролива, соединявшего Венесуэльский залив с озером Маракайбо, дул свежий ветерок. Под вечер на город обрушился настоящий тропический ливень, продолжавшийся около полутора часов. И изнурительная жара, державшаяся в последние дни, наконец сменилась живительной прохладой.

С балкона гостиницы открывался восхитительный вид на пролив и озеро, однако внимание Логинова было сосредоточено на другом. Он в который раз рассматривал надпись, выгравированную на тонкой золотой пластине, прикрепленной к рукоятке «Маузера» выпуска 1943 года: «Партайгеноссе Мартину Борману, которому выпала великая миссия возрождения Третьего Рейха в Новом Свете. Адольф Гитлер. 29.04.45.»

Мавзолей Бормана, в котором сегодня побывал Виктор, был устроен прямо на секретной фашистской базе подводных лодок, вырубленной в скале на пустынном побережье полуострова Гуахира на территории Колумбии. Превращенную в мавзолей базу агент ЦРУ и дочь одного из беглых нацистов Мерседес взорвала, однако Логинов в самый последний момент успел оттуда выбраться. И доложил обо всем в Москву. Руководство пока молчало, но это было и не удивительно. О таких вещах докладывают на самый верх. И там же принимают решения...

В тот самый момент, когда Логинов покосился на часы, телефон кодированной связи наконец зазвонил в кармане приглушенной трелью. Вынув его, Виктор увидел, что звонит замдиректора ФСБ, и быстро ответил:

– Ну что, товарищ генерал? Ждать судно с водолазами?

– Да сейчас не до этого, Логинов! – быстро проговорил замдиректора, и по его тону Виктор мгновенно понял, что случилось нечто экстраординарное. – Твой Теофило далеко?

Теофило Балтазар, майор кубинской спецслужбы, прикомандированный на официальной основе к венесуэльской контрразведке DISIP, дремал в номере.

– Да нет, за стенкой, товарищ генерал, а что?

– Нам срочно нужна его помощь! – проговорил генерал. – Он ведь в качестве советника участвовал в операции армии Эфиопии на территории Сомали, верно?

– Да...

– В общем, узнай, не осталось ли у него концов в Пунтленде! Это база сомалийских пиратов...

– Я в курсе, товарищ генерал! Пираты что, захватили наше судно?

– Не наше. Но от этого не легче... В общем, в их руках случайно оказался калифорний, несколько грамм...

– Что?!

– То, что слышал. Но они об этом даже не догадываются. Пока... Все понял?

– Так точно, товарищ генерал! Сейчас я переговорю с Теофило и сразу доложу.

– Только пока без конкретики! Жду, полковник!

Отключив телефон, Логинов затянулся дважды подряд. Он не первый год работал в антитерроре и немного разбирался в ядерной физике. Точнее в ее части, касающейся материалов, которые могут быть использованы для ядерного террора. Калифорний можно было назвать голубой мечтой любого террориста. По причине исключительно низкой критической массы. Достаточно было одной целой и восьми десятых грамма этого трансуранового элемента, чтобы произошла цепная ядерная реакция. То есть атомный взрыв. Энергии этого взрыва было вполне достаточно, чтобы в мгновение разрушить «Эмпайр Стейт Билдинг», Асуанскую плотину или весь Ватикан.

Еще раз затянувшись, Виктор поднялся, ткнул в пепельницу окурок и быстро вошел в номер. «Маузер» с дарственной надписью Адольфа Гитлера он оставил на столике на балконе. Сейчас было не до призраков главарей Третьего рейха...

Огромная муха с ревом «Фантома» заложила вираж и приземлилась на папку с пожелтевшей техдокументацией. Андрей Аксюков осторожно отодвинул нижний ящик стола и выудил из него аккуратную мухобойку, которую для него по спецзаказу изготовили слесари станции. Ручка у мухобойки была из легкого титанового сплава, рабочая часть – из толстой маслостойкой резины.

– Пух! – пистолетным выстрелом грянуло в кабинете.

Убитая муха, перекувыркнувшись в воздухе, шлепнулась кверху лапками на столешницу. Андрей Аксюков извлек из другого ящика стола пропитанную дезинфицирующим составом салфетку, взял ею муху и бросил в корзину для мусора. После этого он тщательно протер столешницу и рабочую часть мухобойки. Салфетка отправилась в корзину вслед за мухой, а мухобойку Андрей положил на место.

Без мухобойки на Чернобыльской АЭС было никак. Мухи-мутанты при полете издавали такой шум, что сосредоточиться на работе было невозможно. Хотя работы как таковой становилось все меньше и меньше. С того момента, как президент Украины лично заглушил последний реактор, задача персонала свелась к наблюдению за «саркофагом» и выгрузке ядерного топлива из остановленных энергоблоков. Топливо, согласно договору, отправляли в Россию.

В общем, Чернобыльская АЭС умирала. И каждый из ее еще несокращенных сотрудников задумывался о своем будущем. Оно выглядело безрадостным. В стране царил хаос. Несколько кланов отчаянно сражались за власть. У них были разные лозунги, но одинаковая цель – дорваться до распределения финансовых потоков. «Откаты» достигали пятидесяти процентов. То есть половина бюджета уходила в бездонные карманы чиновников. На это накладывалось «прямое» взяточничество. Владельцы строительных компаний, к примеру, даже не скрывали, что пятьдесят процентов стоимости квадратного метра жилья составляют взятки, уплаченные за получение различных разрешений и согласований.

Этот чиновничий беспредел порождал вроде бы беспричинную инфляцию. В то время, как во всем мире цены на товары и услуги в связи с кризисом снизились, а в соседней России повысились всего на два процента, на Украине цены беспрерывно росли и с начала года поднялись на пятьдесят процентов. Даже высокой зарплаты работников АЭС стало едва хватать, чтобы сводить концы с концами. Закрытие же станции, которое неотвратимо приближалось, для любого сокращенного специалиста грозило стать настоящей катастрофой. Найти другую работу в условиях кризиса было проблемой архисложной.

На столе Аксюкова зазвонил внутренний телефон. Взяв трубку, Андрей ответил:

– Аксюков слушает!

– Андрей Викторович, это я послышался в трубке басовитый голос. – Вы можете к нам спуститься?

– Да, Валера, конечно! Сейчас!

Нажав на рычаг, Аксюков тут же перезвонил на пульт главного дипетчера и по привычке сообщил:

– Это Аксюков! Я в зону, к своим охламонам в лабораторию!

– Понял, Андрей! – тоже по привычке сказал главный диспетчер.